Проснувшись, он услышал запах хлеба,
И в животе раздался тихий плач,
На завтрак у бродяги будет небо,
Затянутое мглою неудач.
Мешок за плечи и опять в дорогу,
Что к горизонту вьётся, словно нить,
А может быть она - дорога к Богу?
А может быть идти - и значит жить?
Зорилось, день, похоже, будет светел,
Седое Солнце зацепилось за кресты,
На завтрак у бродяги только ветер,
Свободный от ненужной суеты.
А вдоль дороги плавились осколки,
Остывших предрассветных фонарей,
Бродяга не жалел о них нисколько,
Как много их угасло в сонме дней...
Упрямо вдаль, за шагом шаг и вскоре,
Оборвалась за верстовым столбом Земля...
На завтрак у бродяги будет море,
Не знавшее рожденья корабля.
Кругом ни чайки, ни души, ни даже стона,
Какой-нибудь оборванной струны,
Он вспомнил трели колокольных звонов,
Давным-давно оставленной страны.
И, увлечён борьбой с тоскою липкой,
Не увидал, как пепел стряхивая с крыл,
Прекрасный ангел с грустною улыбкой,
К нему спустился, рядом сел и закурил.
Молчали долго, ангел молвил первым:
- Идём со мною, стол уже накрыт.
- Ты шутишь? столько неба, моря, ветра!
Благодарю тебя, но я отменно сыт!