Оркестр ни к чему танцорам:
сами кружатся роем.
Каждый кажется хором,
как будто в нём совы с воем,
и отдаёт перегноем
лучший для них душок.
Подобны пары опорам,
раскачиваемым волнами;
рёбрами-галунами
льнёт к дамам один из них,
пустым щеголяя взором,
сорвать, как жених, готов
покрывало с черницы,
которая вне гробницы –
свеча для белой страницы:
без букв её часослов.
Танцу никто не рад,
наряд у них неудобный,
им жарко, а пот загробный
жалит им лоб и зад,
жабо пропитав и жилеты;
они раздеться не прочь,
младенцы или скелеты,
но танца не превозмочь.