Айзеку Азимову посвящается
Три закона роботехники:
1.Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием
допустить, чтобы человеку был причинён вред;
2. Робот должен повиноваться командам человека, если эти
Команды не противоречат Первому закону;
3. Робот должен заботиться о своей безопасности, если это
не противоречит Первому и Второму законам.
А. Азимов. Из книги « Я - робот».
Рэй Гопкинс, Комиссар Космической полиции, неторопливо раскурил сигару и откинулся на спинку кресла, почти исчезнув в клубах густого тяжёлого дыма. Он минуту помолчал, собираясь с мыслями, любовно погладил себя по внушительному брюшку, которое не мог скрыть атласный восточный халат, расшитый по груди и спине отвратительными драконами, извергающими из разинутых пастей снопы искр, и начал:
- Мне, конечно же, весьма приятно, что вы пришли поздравить меня с юбилеем. Старый, облысевший и потолстевший человек малопривлекателен для молодёжи, но я хвалю вашу вежливость.
Мы попытались дружно протестовать, но он уверенным жестом полицейского усмирил нестройный хор голосов и, снова утонув в дыму, продолжал:
- Не знаю, поверите ли вы в то, что я скажу, но и мне в своё время пришлось испытать бремя молодости. Я так же был полон здоровья и праздных сил, как вы - сейчас. Правда, у меня не было такой красивой формы, потому что Курсантской школы тогда не существовало, равно как и Космической полиции. Люблю вспоминать прежние времена! Кстати, известно ли присутствующим, что перед ними тот самый реликтовый истукан, по предложению которого и начало создаваться наше ведомство?
- Конечно известно! - гаркнули мы так громко и дружно, что комиссар Гопкинс вздрогнул и уронил с ноги мягкий домашний тапочек.
- Похвально, похвально, - сказал комиссар, пытаясь пяткой нашарить его под столом. - А началось всё с пустяка, с обычного, рядового дела. Хотите расскажу? Ну, тогда допивайте кофе и садитесь поближе, можно прямо на ковёр. Эй, кто – нибудь, подбросьте в камин пару сухих поленьев! Да нет, не та кнопка, нажмите другую, оранжевую. Вот теперь хорошо. Слушайте…
…Мне было двадцать четыре года, когда я закончил университет и всерьёз занялся бездельем. Учился я неважно: слишком много времени уходило на формирование стальной мускулатуры и выработку мгновенной реакции. Места для меня не нашлось. В дальнейшем жизненном пути моими спутниками являлись исключительное здоровье и излишняя самоуверенность.
Выждав полгода и убедившись, что искать работу я не собираюсь, моя матушка решила заняться этим сама. Она совершила многократные попытки, и вот одна из них увенчалась успехом: матушка вышла на подругу юности, некую Сьюзен Кэлвин, доктора наук, главного робопсихолога фирмы « Ю.С. Роботс». « Ю. С. Роботс» в то время была процветающей фирмой, хотя к ней и относились с некоторым предубеждением: страх перед роботами, способными выйти из повиновения и причинить людям вред, прочно гнездился в сознании простых обывателей. Тогда ещё действовал закон, запрещающий эксплуатацию роботов на Земле, и фирма выполняла заказы частных компаний, осваивающих геологические недра планет и астероидов.
Когда я впервые встретился с Сьюзен Кэлвин, она уже тогда была точной копией той сушёной акулы, которую и сегодня можно наблюдать в стеклянной витрине на втором этаже Географического музея. Взгляд из – под очков повергал сначала в холод, потом - в жар, так что казалось - прикоснись к возгораемым предметам, и от них останется жалкая кучка серого пепла. Сухой дребезжащий голос отнюдь не вызывал восторга: от него разбегались мурашки по коже, как от звука наждачной бумаги по стеклу. Забегая вперёд скажу, что прошло немало времени, прежде чем мне удалось контролировать свои реакции на появления Сьюзен Кэлвин, ухитрявшейся войти именно тогда, когда ты пережёвываешь бутерброд или опрокидываешь в рот порцию газировки.
Тогда, во время первой встречи, она не скрывала презрения, местами переходящего в брезгливость: видимо, ей претили здоровые молодые люди с интеллектом питекантропа, а жизнерадостность мужских особей раздражала её нервную систему.
- Мистер Добкинс…, - сказала она мне.
- Гопкинс, мэм, - поправил я.
- - Пусть будет Гопкинс, - её голос звучал будто со дна высохшего колодца. - Судьба юных бездельников лично мне безразлична, но идя навстречу просьбам Вашей матушки, с которой мы были когда – то знакомы, я изыскала способ пристроить Вас. Ваша деятельность не соприкоснётся с тем, что называю мозговым напряжением, поэтому думаю, Вы справитесь. Но предупреждаю: Вас ожидает испытательный срок.
Пока она пыталась распилить меня своим голосом, я с интересом рассматривал стены и потолок её просторного кабинета, но как только возникла пауза, живо осведомился:
-Так в чём будет заключаться моя работа?
- Вы станете инспектором нашей фирмы, - Сьюзен Кэлвин опять включила свою бормашинку. - Фирма, Как Вам должно быть известно, производит роботов с позитронным мозгом, которые используются для самых разных работ по всей Солнечной системе. Производство роботов обходится очень и очень дорого, поэтому «Ю.С.Роботс» не продаёт их, а сдаёт на определённое время заказчикам - промышленным кампаниям. Случается, что роботы во время эксплуатации выходят из строя. И Ваша задача состоит в том, чтобы определить, по чьей вине испортился робот: из – за недоработки нашей фирмы или из – за неправильной эксплуатации модели заказчиком. Должна сказать, что почти всегда, за небольшим исключением, ответственность за поломку робота несут заказчики, а это немалые суммы компенсаций, то есть непроизводительных потерь. Вы станете доверенным лицом нашей фирмы, имеющим достаточно большие полномочия. В любое время суток при получении необходимой заявки Вы обязаны вылететь на объект, на месте разобраться в происшедшем, выявить виновных, а в случае необходимости применить силу и задержать их. Речь идёт о слишком больших деньгах, чтобы проявлять щепетильность и мягкотелость. Вы меня поняли? - с сомнением спросила она.
- О да, конечно! - воскликнул я. Перспектива бесконечно мотаться по космосу не очень – то мне улыбалась. Но показать своё разочарование этой мегере? Никогда!
- Готов приступить завтра же! - бодрость и усердие переливались из меня через край.
Сьюзен Кэлвин замотала головой, словно китайский болванчик, получивший меткий щелчок.
- Нет - нет, сначала Вам необходимо прослушать курсы специализации. С директором, мистером Леннингом, я обо всём договорилась. Инструкции сможете получить у секретаря. Желаю удачи, - сказала она, вставая из – за стола. Время аудиенции истекло, я поклонился и чуть ли не вприпрыжку, весело насвистывая под нос, устремился к дверям.
- Да, некоторым людям никогда не приблизиться к уровню искусственного интеллекта, - внятно, чтобы я услышал, сказала доктор робопсихологии, и не понятно - сожаление или радостная убеждённость прозвучала в этой фразе.
Мало что запомнилось из того бесценного потока необходимой информации, который обрушивался на меня в виде трёхчасовых лекций ежедневно в течение двух недель. Я был готов пойти на попятный и отказаться от высокой должности, но тут курс кончился, мне выдали новый синий мундир, тяжёлые ботинки на толстой подошве, жетон полномочного инспектора и пилотку, несколько великоватую для моей никчемной головы.
Получив жалование за две недели, я целые дни просиживал в крохотной комнатке служебного корпуса и изнывал от скуки. Я решил было уже завести клетку с какой – нибудь певчей птицей, как однажды ветхую тишину помещения разрезал настойчивый зуммер, а прибор селекторной связи замигал одиноко - кровавым глазом. Я переключил тумблер на приём и услышал в динамике ровный металлический голос: «Срочно следуйте на Южный вокзал. Пассажирский корабль «Импульс» стартует к Урану в 17.00. На платформе нарочный передаст Вам пакет с необходимой информацией. Срочно следуйте на…» и так далее до тех пор, пока я не вернул тумблер в начальную позицию.
Мешкать было нечего: как - никак первое задание! Я открыл сейф, сунул во внутренний карман кителя бластер устаревшего образца, наружные загрузил парой наручников и сломя голову помчался на Южный вокзал.
На перроне была уйма народа, но тем не менее опытный глаз курьера безошибочно выделил в толпе мою мешковатую форму. Он подошёл, элегантно щёлкнул каблуками и протянул голубой конверт, сплошь изуродованный сургучными печатями, а также бланк – расписку. Я важно выводил на бланке подпись, украшая её завитушками, когда раздался сигнал погрузки, и людской поток буквально смёл меня с перрона. Бедный курьер, он, наверно, до сих пор тоскует по своей ручке, которую втолкнули вместе со мной в разинутую пасть разогревающей двигатели ракеты.
Отыскав своё кресло и кое-как устроившись, я несколько раз подозрительно осмотрелся и вскрыл пакет, громко хрумкая сургучом.
Задание было пустяковым. «Бегсон и К», алмазодобывающая фирма, арендовала у «Ю.С.Роботс» двух позитронных роботов. Роботы разрабатывали какую-то шахту на небольшом астероиде (чёрт, забыл номер) и раз в три месяца отправляли добытые алмазы в запаянном контейнере со специальной грузовой ракетой. Три дня назад прибыла ракета, но алмазов в контейнере оказалось значительно меньше обычного. Попытка связаться с астероидом не удалась: на запросы не отвечали. Это было тем более странно, поскольку на астероиде находился наблюдатель «Бегсон и К», некий Саймон Беркли, передававший регулярные сводки о произведённой добыче и оценивающий КПД своих механических подчинённых. «Бегсон и К» предполагала, что снижение количества алмазов связано с поломкой одного из роботов, а тут ещё связь подкачала. Одним словом, сложилась ситуация, когда понадобился человек, способный во всём разобраться на месте, и, по-видимому, таким человеком оказался я. «Бегсон и К» терпела убытки, так что сроки, отводимые на выяснения, не располагали к лености.
Я добросовестно принялся за работу. По прибытии в Бигтаун выяснилось, что нет никакой возможности отправить меня на этот проклятый астероид, но я так яростно размахивал жетоном перед носами самых высоких должностных лиц, что буквально к вечеру отыскался старый, местами покрытый рыжей ржавчиной, корабль – разведчик, которым и было предложено воспользоваться. Я не имел достаточной практики в управлении, но плюнул на всё и сразу же после заправки стартовал к астероиду.
Мне бешено везло, и через три часа непрерывной вибрации корабельного корпуса, когда казалось - он разлезется по сварочным швам, я завис над куполом станции и включил сигнал швартовки. Обитатели станции игнорировали моё присутствие. После длительного ожидания, когда серый глыбистый ландшафт астероида уже казался мне родным и близким, а сигнальные огни разведчика потускнели от беспрерывного мигания, трап, словно шея улитки, вытянулся из-под купола и намертво присосался к выходному отсеку.
Заблокировав на всякий случай стальную дверь швартовочного отсека, я с громкими проклятиями и перекошенным от злости лицом ворвался в помещение станции. Длинный коридор, облицованный полупрозрачным пластиком, освещался мягким светом, ковёр из искусственного волокна поглощал звук шагов, и зыбкая напряжённая тишина казалась несуразностью, недоразумением на промышленном объекте, круглосуточно выдающим продукцию, обеспечиваемую непрерывной работой машин, транспортёров, динамо и всякой другой чертовщиной. Тишина была так неестественна, что я позабыл все ругательства и медленно двинулся по коридору, полагая, что куда-нибудь он должен всё-таки привести.
Интуиция не подвела: я упёрся в массивную дверь с табличкой, извещавшей, что и в позабытых Богом местах имеется некоторый комфорт в смысле возможности отдохнуть. Дверь поддалась с усилием; я проник в кают-компанию и огляделся.
Табличка явно солгала: никаких удобств, кроме низких мягких кресел, нескольких пальм в кадушках и аквариума, населённого дурацкими рыбками, не было и в помине.
К тому же пару кресел уже занимали двое в синих спецовках, сидевшие как-то скованно, не касаясь спинок и строго сжав колени, словно несовершеннолетние девицы. Они молча глазели на меня, ощупывая взглядом каждую пуговку мундира, каждую морщинку на кителе. «Почему их двое, - подумал я, - ведь дожжен быть один?» - и нашарил в кармане бластер.
- Хэлло, ребята! - крикнул я весело, стараясь улыбаться как можно добродушнее. - Признаться, не такой встречи ожидал от вас. Где музыка и шампанское, где дружеские объятия и изысканный ужин? Вы меня разочаровываете. Учтите: в следующий раз, если даже буду пролетать мимо, ни за что не заскочу навестить.
Они молча встали, оба коренастые, светловолосые, сделали шаг вперёд и остановились, выжидая. Их позы не были агрессивными; тем не менее, отметил я про себя. В рукопашной мне с ними не сладить.
- Ладно, ребята, шутки в сторону! - сказал я грозно. - Я - инспектор Рэй Гопкинс, и прибыл сюда, чтобы выяснить, что у вас здесь происходит. А у вас ведь что-то происходит, верно? Назовите себя и отвечайте на мои вопросы.
Тот, который казался постарше и покоренастее, сделал ещё шаг:
- Джеймс Р. Донован, сэр, технолог.
- Вильям Р. Уик, - внятно, но без интонаций, произнёс второй, - ремонтник оборудования.
Я несколько опешил:
- Слушайте, а где же Саймон Беркли? Не хотите ли сказать, что вы всего лишь…
- Да, сэр, мы - роботы, серия Ц№0056 и 0057 согласно техническому паспорту, - сказал Донован. - Что касается интересующего Вас Саймона Беркли, то уже неделю мы не имеем о нём никаких сведений.
Хорошо, что кресло стояло неподалёку: я плюхнулся так, что затрещала обивка и жалобно запели пружины. «Надо же, роботы, а встретишь таких на улице и не подумаешь…»
- Вы хотите сказать. Что Беркли исчез?
-Нет, сэр, просто неделю мы его не видели и не получали заданий, - видимо, Донован был чуточку посмышлёнее, поэтому отвечал чётко и без запинки , в то время как его товарищ отмалчивался.
-Вы что же, его не искали?
-Нет, сэр, не было приказа.
-Удивительная логика: на станции пропал человек, но его не ищут, потому что он не успел отдать приказ о розыске. А почему вы остановили работу?
-После отправки последнего контейнера приказа продолжать работу не поступало, - отчеканил Донован.
- Приказа, приказа…. - передразнил я его, - а своя голова на что? Почему не связались с фирмой, не сообщили о случившемся?
- Мистер Беркли запретил нам пользоваться рацией, - подал голос Уик, - дверь в рубку всегда заперта.
- Ну а меня почему не пришвартовали?
- Сигнала о прибытии судна не поступало, наверное, техническая неисправность.
- Но я всё-таки здесь!
- Сработала автоматика, сэр.
Этот Уик начинал действовать на нервы: говорит как-то тихо, взгляд стеклянный, да и отвечает вроде бы через силу. «Ладно, не заводись, - сказал я себе, - главное, роботы целы, а этот дурак Саймон как-нибудь отыщется».
- Мог ли мистер Беркли покинуть станцию?
- Мог, сэр, - Донован стоял навытяжку, руки по швам. - В шлюзовой камере имеются скафандры.
- Сколько их?
- Два. Один запасной.
- Как попасть в шлюзовую камеру?
- Как выйдите - направо. Вас проводить?
- Благодарю, Донован. Оставайтесь здесь, я разберусь сам. Не покидайте кают –кампанию. Вас тоже это касается, Уик.
Шлюзовую камеру я отыскал легко. Из двух скафандров отсутствовал один. Куда этого Беркли понесло? Во всяком случае, он давно мертвец. Всё же надо выйти, поискать его.
Я влез в скафандр, приладил на спине баллоны с кислородом, загерметизировал камеру и включил шлюзы. Свинцовая плита откатилась в сторону, открывая взору унылый пейзаж: нагромождения камней, острые сколы базальтовых глыб, одиноко торчащие утёсы - и так до самого горизонта, едва различимого за причудливыми силуэтами скал. Сердце заныло от тоски. «Вот где надо снимать фильмы ужасов», - подумал я, включил фонарь на шлеме скафандра и прыгнул в полосу хлынувшего света.
Прыгалось легко, но приходилось всё время опасаться: приземлился неудачно - и растяжением не обойдёшься. Я покрутился вокруг станции, стараясь. Насколько это было возможно, внимательно осматривать завалы. Как же, найдёшь его тут! Двести лет искать можно! А вдруг он рехнулся да и дал дёру. От такой обстановки запросто можно спятить. Надо вернуться и сообщить о случившемся в Центр. Пусть сами разбираются, а моя миссия закончена.
Я твёрдо решил возвращаться, и уже собрался было прыгнуть на торчащий неподалёку валун, как вдруг увидел… валявшиеся среди камней кислородные баллоны. Они лежали метрах в пяти, наполовину скрытые тенью внушительной базальтовой глыбы. Луч света скользнул по их поверхности, отразился от металлических стяжек, и только потому я их заметил.
«Где-то неподалёку должен быть труп», - подумал я, подбираясь к баллонам. «Почему баллоны лежат отдельно? Он что, специально перекрыл кислород, снял их с себя и отбросил в сторону? Странный поступок, если принять во внимание, что он стал последним в жизни. Но где же труп?»
Труп находился рядом, за глыбой, небрежно присыпанный галькой. Сначала я увидел ботинок на толстой подошве, а когда разгрёб гальку, то и всё остальное. Я не жалую мертвецов, обычно они вызывают у меня отчаянную панику. Этот же был в своём роде уникальным мертвецом!
Труп лежал без скафандра, в обычной синей спецовке, как и те двое, оставшиеся на станции. Лицо - маска бесстрастности; бессмысленный, но полный пристальности взгляд изучал звёздное небо. Голова трупа была проломлена так, что кости черепа вмялись в мозг; лоскутами висела кожа с пучками прилипших волос. Скафандр, аккуратно сложенный, покоился рядом с телом.
«Этот Беркли - просто волшебник, - думал я. - Мало того, что он снял баллоны, он ещё зачем-то стащил скафандр, сложил его, устроил рядом, засыпал себя камнями и только потом умер. Великолепный трюк! Здесь явно нечисто.»
Я нагнулся поближе и в упор осветил рану на голове: между лоскутами кожи нежно розовел вдавленный, местами треснувший пластик. Как шарик от пинг-понга, когда на него нечаянно наступишь. Я подтащил к себе баллоны и открыл вентиль. Стрелка монометра задрожала на десятке: баллоны были заправлены. Ими даже не пользовались! Просто принесли сюда вместе с трупом и скафандром и попытались спрятать. Итак, я рано расплевался с этим делом. Кто-то, скорее всего Беркли, по неизвестной пока причине вывел из строя робота и спрятал его в камнях, опасаясь ответственности. Не мог же это сделать робот? Беркли выдаёт себя за робота, им уничтоженного, пользуясь схожестью роботов с людьми, и выдаёт, надо признаться, мастерски. Который из них: Донован или Уик? Почему молчит второй? Ведь он прекрасно понимает, что совершается подлог. Может потому, что я не спрашиваю? Как видно, эти роботы не совсем того… соображают.
Я заторопился на станцию, но всё же потратил пару минут и тщательно засыпал тело: робот, конечно, но как-то не по-человечески взять и вот так его оставить. Может, ему неприятно бесконечно смотреть и смотреть на звёзды…
Сюрпризы на этом не закончились: когда я доскакал до шлюза, плита плотно закрывала вход на станцию. «Чёрт, это невозможно! Камера должна оставаться открытой до моего возвращения. - пронеслось в голове. –Хотя. - я горько усмехнулся, - наверняка Саймону Беркли оно ни к чему, только лишние хлопоты. Ясно, это он закрыл камеру. Что делать? В ракету не попадёшь. Она пришвартована. О наличии других камер мне ничего не известно. Попался, как мальчишка. Тоже мне. Супермен!»
Пока я прогонял через себя эти мысли, взгляд лихорадочно метался по полированной поверхности плиты, серым стенам и (о чудо!), в почти незаметной стенной выемке обнаружился рычаг аварийного открытия шлюзов. По крайней мере, так утверждала табличка. Недолго думая, я рванул его вниз. Огромная плита сдвинулась с места на пару дюймов и, словно натолкнувшись на чьё-то могучее сопротивление, задрожала и бессильно замерла. Я вернул рычаг в исходное положение.
Почему-то стало трудно дышать. Холодный липкий пот заливал глаза, голова кружилась. Как-будто что-то ударило меня: я посмотрел на манометр и ощутил сухость во рту. Маленькая красная стрелка подрагивала на нуле, а, значит, кислорода оставалось на минуту-другую, не больше. «Конечно же, этим скафандром пользовался Беркли, когда прятал труп робота. Он и не думал перезаряжать баллоны. Вот мне и крышка. Если плита не поддастся, можно заказывать панихиду».
Я снова рванул рычаг на себя: плита застонала, дёрнулась, так что образовалась щель между краем плиты и стеной. Из неё вырвалась, ударив по глазам, узкая полоса ослепительно-яркого света.
Сознание затуманилось: предметы утратили чёткие очертания, всё поплыло куда-то, раскачиваясь, апатия разлилась по телу, и не было большего желания, чем отдаться томному зову забытья и погрузиться в долгий и глубокий сон.
Я прикусил нижнюю губу и почувствовал тёплый и приторный вкус крови. Боль вернула меня из чёрной бездны, в которой так жаждал раствориться мозг. Собрав остаток сил и стараясь не думать о времени, я в третий раз дёрнул рычаг вниз. Страшный скрежет разорвал тишину, словно гигантские жернова растирали в пыль глыбу гранита. Плита рванулась с места и. мягко скользя, открыла вход в камеру. «Вдруг она закроется?» - подумал я и, теряя на ходу остатки разума, шагнул вперёд, навстречу жизни.
Я долго приходил в себя. Скафандр серебристо-серой грудой лежал у ног, пустые баллоны стояли в углу, тускло блестя стальными стяжками. Я тупо смотрел на толстый чугунный лом, аккуратно, точно посередине перекушенный шестернями механизма, приводящего в движение плиту. Крышка механизма была сорвана и валялась неподалёку; некоторые шестерни погнулись от невероятного напряжения; закалённые зубья частично раскрошились, частично треснули.
«Этот Саймон Беркли всё предусмотрел. Хорошо ещё, что выдержал механизм. Мог выдержать и лом. Наверное, вот таким же ломом Беркли раскроил голову роботу. У него это удачно получилось, так что может захотеться проделать то же самое со мной. Нужно быть настороже и как можно быстрее обезвредить этого типа. Осталось выяснить, которого именно: их здесь двое. Во всяком случае, связаться с Центром не помешает».
Я достал из кармана бластер, перезарядил его и, покинув камеру, двинулся по коридору, но не в сторону кают-компании, а направо, где по моим предположениям должна была находиться радиорубка.
Она нашлась быстро, обычная дверь с табличкой. Я дёрнул ручку - дверь не поддалась. Разогнаться и выбить её плечом - дело техники и физической подготовки, так что я долго не раздумывал. Внутри небольшого, некогда уютного помещения было тесно от искорёженного, разорванного в клочья металла. Кто-то основательно поработал ломом, пройдясь и по пульту связи, и по мягкой мебели, и даже по цветочным горшкам; растения, названий которых я не знал, давно засохли, их листья сморщились, посерели и хрустели под каблуками, рассыпаясь в прах.
«Судя по засохшим растениям, здесь были дней десять назад. Беркли довольно успешно осуществляет коварный, тщательно продуманный план. Итак, по порядку. Он убивает робота и прячет его, затем ликвидирует связь и ждёт, что для выяснения причин будет прислан корабль. Так и происходит. Беркли не хочет, чтобы его уличили в порче имущества «Ю.С.Роботс» - это грозит огромным штрафом или тюремным заключением, поэтому он на время выдаёт себя за робота и направляет меня по ложному следу. Видимо, он заранее предполагал заблокировать шлюз, орудие убийства и тут нашло применение. Остаётся ответить на три вопроса: почему Беркли уничтожил робота; кто из двоих робот и кто выдаёт себя за такового; и, наконец, третье - почему Беркли хотел избавиться от меня?»
Внезапно я понял, зачем это ему понадобилось. Никогда прежде мне не приходилось бегать так быстро: не прошло и минуты, как вывалив язык и раздувая грудь, словно кузнечные меха, я стоял в швартовочной трубе и смотрел на изуродованную автогеном стальную дверь разведчика. Какая удача, что покидая корабль, я просто так, механически, заблокировал её! Именно из-за этой случайной удачи Беркли ь ещё здесь, на станции. А не где-нибудь на полпути к Урану, достигнув которого он мог легко затеряться среди колонистов и, купив билет, на первой же пассажирской ракете вернуться на Землю. А там ищи ветра в поле!
Только теперь я почувствовал, что устал и еле держусь на ногах. «Надо поспать, хотя бы недолго», - подумал я, шифром разблокировал дверь и поплёлся к небольшому кожаному диванчику. «Он теперь никуда не денется, а мне отдохнуть не помешает».
И хотя сил почти не осталось, я не поленился подключить швартовочную дверь к сигнализации, так, на всякий случай…
Проспав ровно десять часов, я сделал зарядку, плотно позавтракал и засел за разработку собственного плана действий, чтобы было что противопоставить этому зазнайке Беркли. Меня настораживало поведение робота, который вёл себя неестественно, фактически покрывая преступника. Пришлось напрячь извилины, возвращая к жизни те немногие знания по роботехнике, которые каким-то непостижимым образом застряли в них со времени прохождения курсов. Что-что, а три основных закона роботехники я знал назубок, поэтому мой план в основном строился на них. Прикинув варианты, смазав наручники и почистив бластер, я отправился в кают-компанию.
Ребята были на месте, в тех же дурацких креслах, словно и не покидали их с той самой минуты, когда получили приказ не покидать помещения. Я-то знал, что один из них ослушался.
-Привет, парни! Как спалось сегодня? - весело спросил я, внимательно вглядываясь в их лица. Нет, всё тщетно: «Ю.С.Роботс» выпускает первоклассную продукцию, так что если робот должен быть человеком, он им будет.
-Роботы не спят, инспектор Гопкинс, - сказал Уик вставая. - Роботы всегда, круглосуточно ожидают приказа.
-Это чудесно, Уик. Как раз для вас обоих и отыскалась работёнка. Тут, недалеко от станции, я нашёл труп Саймона. Надо бы перетащить его сюда. Вот этим и займётесь. Скафандры вам не понадобятся: ведь вы не дышите кислородом, верно, Уик?
Ни один мускул не дрогнул на лице Уика. Донован олицетворял собой бесстрастие:
-Очень жаль, сэр, но это невозможно.
-Почему же?
-Излучение, сэр. Там, за пределами станции, излучение, разрушающее позитронный мозг. Робот должен заботиться о своей безопасности согласно Третьему закону.
- Но не мне же этим заниматься?! - вскипел я. - У меня почти не осталось кислорода!
- Ничего не поделать. Сэр. Очень жаль. Мы бы перенесли мистера Саймона, но нам нужно беречь себя. А кислородные баллоны можно подзарядить.
- Я смотрю. Ребята. Вы решили всю работу взвалить на меня. По-моему, вы только тем и заняты. Что повторяете законы роботехники, - во мне медленно, но неукротимо закипала злость, - однако, думаю, придётся повторить их ещё раз.
Я приблизился к ним почти вплотную.
- Вот ты, Уик, или ты, Донован - ударь меня. Ты слышишь? Бей! Это приказ.
Они смотрели прямо на меня, ни один не шелохнулся.
- Это невозможно, инспектор, - тихо проговорил Уик.
- А ты, Донован?
- Никак нельзя, сэр.
- Правильно ,нельзя! -воскликнул я, - потому что согласно Первому закону робот не может причинить вред человеку. Но нигде не сказано, что робот не может причинить вред роботу. Что же вы стоите, ребята, помутузьте друг друга, а я понаблюдаю. Ну давайте, начинайте!
Расчёт был прост: один из двоих - человек, поэтому робот ни за что не выполнит приказ - он не может ударить человека. Следовательно тот, кто нанесёт удар и будет Саймоном Беркли. А мне останется только нацепить на него браслеты. Но ловушка оказалась слишком простой.
- Почему не выполняете приказ? - накинулся я на Уика. - Вы что, не расслышали приказа?
- Я не могу, - почти прошептал Уик опустив голову, - я не имею…
- Я тоже не могу выполнить ваш приказ, сэр, - вмешался Донован. - Видите ли, такая потасовка неминуемо приведёт к повреждениям, а согласно Третьему закону…
- По-моему. Донован, вы только и запомнили, что Третий закон, и не замечаете, что оба нарушаете Второй, который важнее Третьего и обязывает роботов повиноваться командам человека. Хотя я догадываюсь, почему один из вас не выполнил приказ: он руководствовался теми же причинами, по которым не мог ударить и меня. Мне стыдно за него: он покрывает лжеца и преступника, успевшего сделать попытку укокошить и меня. Но предупреждаю: со мной не так-то просто сладить. Обещаю, что докопаюсь до истины Идите за мной!
Я привёл их в шлюзовую камеру, быстро раскрыл стяжки кислородных баллонов, взял один и надел на него наконечник заправочного шланга.
- Уик, Донован, смотрите внимательно! Видите, я открыл кран и впускаю в баллон кислород. Следите за манометром! Стрелка стоит на единице. Это значит, что кислорода в баллоне хватит на десять минут. Дайте второй. Его тоже заправляю до единицы, то есть на десять минут.
Я включил экран внешнего обзора и продолжил:
- Подойдите сюда. Видите там, справа, живописную скалу? Туда, я думаю, как раз пять минут хода. Да пять на шлюзование. Сейчас я надену скафандр, подключу один баллон и совершу прогулку к этой скале. Ясно, что на обратную дорогу кислорода не хватит, и я, конечно же, задохнусь, если один из вас не принесёт мне вот этот, второй баллон, к скале, чтобы я смог вернуться. Если этого не произойдёт, я погибну. Согласно Первому закону робот не может своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред, даже если спасение человека станет причиной гибели робота. Я думаю, никакие излучения не смогут его остановить. И скажу напоследок, что очень верю в него, вручая ему единственную ценность, которую имею - жизнь. Вы сможете наблюдать за мной через иллюминаторы. Видите, я уже готов и беру с собой только один баллон. А теперь уходите - я начинаю шлюзование. И не забудьте начать отсчёт времени!
Они молча развернулись и вышли: у робота. А тем более у человека нечего было искать сочувствия или поддержки. Я понимал, что иду на огромный риск, но отступать - постыдное дело! Я нажал кнопку шлюзования и открыл вентиль баллона…
Путь до скалы занял три с половиной минуты. Перепрыгивая с камня на камень, с завала на завал, я совершил последний прыжок, приземлился на небольшой ровной площадке, венчавшей вершину скалы, и, повернувшись в сторону станции, высоко поднял руки вверх. Если кто-либо наблюдал за мной через иллюминаторы, то он должен был заметить, что маршрут закончен.
Напрасно я всматривался в темноту, разлившуюся под ногами, стараясь различить двигающуюся к скале фигуру; напрасно сердце ныло: то ли от тревоги, то ли от кислородного голодания. Лишь станция, словно гигантское животное на дне пучины, фосфорицировала бесчисленными глазами-иллюминаторами. Вдруг эта морская туша шевельнула своими щупальцами, сдвинулась с места, приметив пищу на одиноко торчащей скале. Или просто помутилось в глазах? Нет-нет, сейчас она обовьёт моё немощное тело и высосет жизнь вместе с вялой кровью.
Я упал на колени. Горло свело судорогой, перехватило дыхание. Чернота наступала со всех сторон. Я уже готов был упасть в её объятия, когда ледяная живительная струя воздуха вспорола мне грудь, расправила лёгкие и высушила слёзы на ресницах. Из темноты проступило склонившееся надо мной лицо, размытые черты приобрели ясность, и я узнал его.
- Спасибо, Уик… Я никогда не забуду тебе этого…
Он услышал.
- Я не Уик, инспектор, я - Донован. Мистер Саймон приказал мне назваться этим именем. Он не пускал меня к вам, так что пришлось связать его. Надеюсь, ему было не очень больно.
Сигара давно погасла, но комиссар Гопкинс, ничего не замечая, продолжал старательно затягиваться и с наслаждением пускать через ноздри несуществующий дым.
- Простите, комиссар, но вы не ответили на главный вопрос, - подал голос кто-то из курсантов. –Почему всё-таки Беркли уничтожил робота?
- Всё очень просто, друзья мои, - комиссар нежно погладил себя пухлой ладошкой по брюшку. –Беркли воровал алмазы, а Уик уличил его в этом. Сами понимаете, Беркли не мог оставить свидетеля. Он уговорил Донована подыгрывать ему, объяснив, что разоблачение якобы грозит ему смертью. Так что Донован, следуя всё тому же Первому закону, вынужден был врать, веря, что тем самым он спасает человеку жизнь. Я же поставил его перед выбором: или он даёт мне умереть и выгораживает Беркли, которому сам не доверяет; или, рискуя собой, выручает меня, но выдаёт Беркли, прохвоста и негодяя. Донован выбрал второе, хотя, конечно же, возможен был и первый вариант. Кстати, он никак не пострадал: опасное излучение оказалось выдумкой Беркли. Беркли многое предусматривал наперёд, и факт его разоблачения больше говорит о немалом значении счастливого случая в нашей профессии, чем о способностях присутствующего здесь юбиляра. Лет десять тому назад я встретил Донована на Узловой: он летел куда-то к созвездию Лебедя, и я, поверите ли, расчувствовался до слёз. У него всё в порядке и, кажется, он даже немножечко счастлив.
- Ещё вопрос, комиссар. Почему, говоря о роботах, вы употребляете такие слова как «жизнь», «смерть», «счастье»? Ведь они всего лишь машины!
- Да, наверно, вы правы. Хотя… если подумать… если вспомнить всё… Не знаю, не знаю… - пробормотал комиссар, пряча в усы загадочную улыбку.