Боярство, а с петровских времён, когда звание «боярин» было отменено и окончательно утвердилось дворянство, этот правящий слой всегда играл на Руси главенствующую роль. Одновременно, бояре, а несколько позже дворяне, нередко находились или в оппозиции к государю, или становились решающей силой при возведении на трон того или иного претендента, когда чётко не был определен порядок престолонаследования.
Василий Ключевский писал: «Образование национального великорусского государства отразилось в боярском сознании своего рода теорией аристократического правительства. Московский государь для управления Русской Землёй призывает родовитых сотрудников, предки которых некогда владели частями этой земли». Отсюда местничество и местнический счёт. Это унаследованное от предков отношение по службе служилого лица к другим служилым лицам. В зависимости от родословной шло назначение на те или иные должности конкретных лиц, хотя они и не обладали нужными качествами для занятия важных должностей. Этот порочный порядок назначения на должности или местничество, было отменено при последнем Рюриковиче, сыне Ивана Грозного, Фёдоре Ивановиче, в 1682 году.Пётр Великий называл местничество «зело жестоким и вредительным обычаем, который как закон почитали».
Когда будущему Государю Ивану Грозному исполнилось 3 года, трагически умер его отец Василий Иванович. Когда будущему Государю Ивану Грозному исполнилось 8 лет, умерла его мать – правительница Елена. Вот тут себя и проявили бояре. Ключевский пишет: «Разделившись на партии князей Шуйских и Бельских, бояре повели ожесточённые усобицы друг с другом из личных или фамильных счетов, а не за какой-либо государственный порядок». Ещё малолетним ребёнком будущий государь видел, как в покоях его отца, развалившись на его ложе, отдыхал тот или иной важный боярин. «Все увидели – пишет Василий Ключевский - какая анархическая сила боярство, если оно не сдерживается сильной рукой». Иван Грозный, вступив в свои права, сполна отплатил боярам за унижения в детские годы:
И кто с утра ещё подложно ныл?
Кому ещё топор державный нужен?
Я вольницу навеки приструнил -
Сам Новгород, и тот Москве послушен!
И Псков притих! Как будто бы оглох -
Он, видимо, за милость – благодарен,
Да мне нужней сегодня скоморох,
Чем с умыслом обиженный боярин!
Одновременно, своей жестокостью Иван Грозный заложил основы смуты времён самозванцев. Это была попытка старого боярства и обиженных лиц
духовных званий найти более покладистого государя, даже, пусть он будет выходцем из польской шляхты. Попытка самозванства не удалась, но стоила огромных материальных и моральных потерь для русского государства.
Пётр Великий, упразднив боярство, вывел на государственное поприще новый служилый слой – дворянство. Дворянский сан отныне можно было заслужить военной службой. Понятно, что родовитые дворяне относились к новоиспечённым дворянам пренебрежительно, но за новыми дворянами была сила и их покровитель Пётр Великий. Александр Пушкин, зная, как дворянские звания получают фавориты или приближённые от Екатерины Первой до Екатерины Великой в своём стихотворении «Моя родословная» писал:
Смеясь жестоко над собратом,
Писаки русскою толпой
Меня зовут аристократом,
Смотри, пожалуй, вздор какой!
Не офицер я, не асессор,
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор;
Я просто русский мещанин.
Понятна мне времён превратность,
Не прекословлю, право, ей:
У нас нова рожденьем знатность,
И чем новее, тем знатней.
Родов дряхлеющих обломок –
И по несчастью не один –
Бояр старинных я потомок;
Я, братцы, мелкий мещанин.
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов.
И не был беглым он солдатом
Австрийских пудреных дружин;
Так мне ли быть аристократом?
Я, слава богу, мещанин.
Без особенных расшифровок в стихотворении узнаются фавориты и приближённые к царскому трону за оказанные услуги, граничащие с обычными преступлениями. К сожалению, система наград, должностей, наделение деньгами, землёй и крепостными стала правилом в период правления Елизаветы Петровны и Екатерины Великой. А ты попробуй и не надели милостями за государственный счёт! Вот и наделяли! Многие в таких случае приобретали богатство, но не родословную. Отсюда и обида дворян из числа старинных родов,к которым принадлежал и Александр Пушкин.
Однако, как ни ублажай неимоверные аппетиты участников заговоров и переворотов, в первую очередь бойся и опасайся их же. На алтарь нововозведённых императриц приходилось класть не только самостоятельность в выборе государственных решений, но и постоянный страх за свой царственный трон и саму жизнь. Вот как описывает историк Николай Костомаров состояние Елизаветы Петровны, занявшей трон посредством переворота и отрешения от царской власти младенца Ивана Шестого в 1741 году: «По наружности, всё могло и должно было казаться, будто всё обстоит благополучно, и престол дочери Петра Первого стоит также твёрдо и незыблемо, как престол её предков. На самом же деле переворот, доставившей Елизавете корону, отразился тяжёлым бременем на всё правление Елизаветы. Император, так легко сведённый с престола, так заботливо заключённый и для всего мира неведомый, во всю жизнь Елизаветы стоял перед нею приведением до её кончины. Это приведение не давало ей забыться в своём величии. То здесь, то там появлялся страшный призрак и появлялся в разных видах, при различной обстановке. То внутренние заговоры грозили Елизавете Петровне возвращением на свет сверженного императора». Не добавить, не убавить! Как сказал Александр Пушкин – «Кровавые мальчики в глазах!»
А вот ещё пример несамостоятельности и зависимости Екатерины Великой от сановников и дворянской гвардии, подаривших ей трон. В книге «Вокруг трона» Валишевский пишет: «По инициативе Бестужева была пущена петиция, просящая Екатерину вторично выйти замуж, чтобы упрочить престолонаследие, так как слабое здоровье Павла заставляло с опасением взирать на будущее империи. Несколько лиц духовного звания и сенаторов подписались под петицией. Но в этот момент разразился заговор Хитрово с сообщниками против Орловых и их честолюбивых замыслов. В Москве начались волнения: портрет императрицы сорвали среди белого дня с триумфальной арки, где он висел. Угрожающее движение было заметно даже в гвардейских полках. Так что императрица и фаворит не могли более на них надеяться. Оба испугались и первые отказались от своего проекта. Екатерина больше не предпринимала никаких шагов для осуществления плана».
Казалось бы, что за государственный переворот Екатерина заплатила сполна, ан нет, всё одно есть недовольные! А плата была высокая! Так, графу Кириллу Разумовскому и сенатору Никите Панину по пять тысяч рублей в год, генерал-поручику Фёдору Вадковскому - 800 душ, поручику Григорию Протасову – 800 душ, капитану Фёдору Орлову – 800 душ, князю Фёдору Барятинскому – 24000 рублей, князю Петру Голицину – 24000 рублей, Григорию Орлову – 800 душ, Алексею Орлову – 800 душ, Екатерине Дашковой – 24000 рублей.
Список награждённых и приближенных можно продолжать и продолжать. Это официальный список, а что дарилось неофициально, осталось тайной. Кроме подарков и наград монаршие милости также были в большой цене, так как открывали путь к различным должностям, званиям и денежным проектам. Да и саму систему фаворитов никто при Екатерине не отменял.
Поместная реформа, задуманная и проведённая успешно, выделила класс помещиков, будущих дворян. Но после Петровских реформ поместная система, как таковая, по сути себя исчерпала. Её следовало отменить и снова сделать крестьянина свободным хлебопашцем, каким он был все века до правления Годунова и Шуйского, снова разрешить ему свободный переход с одного земельного надела на другой, как это было. Но, к сожалению, за незаконное обладание троном, как было сказано, надо было платить! Екатерина Великая окончательно превратила русских крестьян в рабов. Она приписала крестьян к помещику, как обычный инвентарь. Она раздавала землю любимцам, соратникам и фаворитам. Вот что пишет по этому поводу в своих «Записках» Гавриил Романович Державин: «Сия мудрая и сильная Государыня, ежели в суждении строгого потомства не удержит по вечности имя Великой, то потому только, что не всегда держалась священной справедливости, и угождала своим окружающим.
Она боялась раздражить их; и потому добродетель не могла, так сказать, сквозь сей закоулок пробиться и вознестись до надлежащего величия. Но, если рассуждать, что она была человек, что первый шаг её восшествия на Престол был не непорочен, то и должно было окружить себя людьми несправедливыми и угодниками её страстей».
Но в изворотливости, в проницательности и в широте ума Екатерине Великой отказать невозможно. Она умела находить сдержки и противовесы, умела подбирать сподвижников. Может быть, эти качества помогли ей удержаться на троне и умереть в 1796 году в возрасте 67 лет, прожив интересную и порочную жизнь. Она умела подбирать себе не только фаворитов, но и государственных деятелей. Чего стоит только один Григорий Потёмкин, строитель Черноморского Флота и освоения Крыма. Можно отметить, что Екатерина Великая достаточно многое сделала для русского государства. Вот благодарные сподвижники и потомки поставили ей величественный памятник:
Век не меняется картина -
Пишите прозу или стих!
Молчит, молчит Екатерина
В кругу сподвижников своих.
Из меди выточены лица,
И им давно не до молвы!
«Да, я грешна, Императрица,
А может быть, грешнее вы?
Зачем эпоху бередите,
Зачем стучите в терема?
Вы наше время не судите -
На суд не надобно ума!
К чему на прошлое обида,
Когда порушен наш оплот?
А где Потёмкина Таврида,
А у кого Балтийский Порт?
Смотрю на время без забрала
И вижу судеб остриё -
Да! Я Россию собирала,
А разбазарил кто её?
И кто из сердца выпил соки,
И в чём соратников вина?
В России новой все Пророки,
А я пророчила одна!»
...Век не меняется картина,
Век разрушаем да корим -
Молчит, молчит Екатерина,
А мы так много говорим!
И всё же сама практика переворотов и платы за перевороты развращала дворянство и превращало его в незаменимый легион при возведении на трон того или иного государя. Если Екатерина Великая купила гвардию за государственные деньги, то при свержении и убийстве Павла Первого дворянских заговорщиков купили за английские деньги.
Можно с уверенностью сказать, что дворяне подталкивали Александра Первого к войне с Наполеоном. После подписания позорного Тильзитского мира с Наполеоном в июле 1807 года, Россия вынуждена была принять к исполнению Декрет о континентальной блокаде Англии. Это означало прекращение выгодной для дворян торговых отношений с Англией. Деньги и личное благополучие превыше всякого мира. Тут же начались тайные угрозы в адрес Александра Первого. Мол, можем поступить так, как поступили с твоим отцом – Павлом Первым. Снова личные цели дворянства расходились с государственными целями:
«Проигравших мир не помнит!» -
Спорить с этим не берусь:
Как покойницу хоронят
Необузданную Русь!
Словно нищенку списали,
Прокричав – «Посторонись!»
Нынче старые Версали
Ввысь опарой поднялись!
Там диктуют мир и моду,
Там возносят по местам,
Европейскую погоду
Назначают также там!
Там молитва и икона,
Там Эдем, парижский рай,
Боже! Гнев Наполеона
И мечтой не вызывай!
Здесь от слов случайных тают,
Здесь негаданный уют,
Здесь негласно возвышают
И совместно предают!
...Мир предательств одинаков,
Только стал намного злей –
Где же клятва у останков
Грозных прусских королей?
Там! На поле брани бита,
С завершившейся войной,
И, немедля, позабыта
Проигравшей стороной!
Принимай! Не до объятий –
«К пирогу друзей ли звать?!»
Ради личной благодати
Не грешно и предавать!
«Были б мы здоровы, живы,
Были б с миром впереди!» -
Тут не личные мотивы,
Тут политика, поди?
Всё - старо! Не скажешь – «Ново!»
Не прикажешь – «Помоги!»
Мы с рождения Христова
Жнём Иудины долги!
Предаём, сдаём, пророчим,
Жабу греем на груди,
И таких монархов корчим,
Что Господь – не приведи!
...Мир, так мир! Вези в Столицу,
Где готов вельможный суд –
«А куда сбывать пшеницу?»
Вдруг вопросы зададут?
«Рожь куда? Пеньку и лыко?
И какой убыток ждать?» -
Русь-Россия разнолика:
Все вопросы не задать!
Претерпели! Еле дышим,
Бьём поклон у алтаря:
«На кого убытки спишем –
На крестьян или царя?»
Вот вопросы без ответа,
Вот позора семена -
Может быть, нужней на это
С новой Францией война?
Да куда там! Бог с тобою,
Что безделицу толочь -
Нам бы справиться с судьбою
И обиды превозмочь!
А потом - вези телега
В тесноту грядущих дней -
Нам бы вместо оберега
Дай царя! Но поумней,
Мир, покой и сон дитяти,
И восторг – «Ещё рожай!»
Нам не надо благодати –
Нам бы малый урожай,
Плодородную землицу,
На реке богатый плёс,
Лошадей не единицу
И обильный сенокос!
Вот и всё, моя отрада,
«За царя в огонь бегом!»
Да! Ещё коровье стадо,
Но с хорошим пастухом!
...Ну, и кто задумок автор?
Кто пророчит сквозь века?
Всяк в России реформатор -
От царя до мужика!
И в плену мирских идиллий
Сто идей возносит рать -
Столько мы нагородили,
Что вовек не разобрать!
...Занесло! Простите, братцы,
От обид сильней орём -
Мне б с Тильзитом разобраться
И с былым государём!
И сказать слезой укора:
Нам безумие дано –
От тильзитского позора
Крестный Путь к Бородино!
Не бывать высоким в малом,
Не рвануть тугую нить,
И дворцовым карнавалом
Боль земли не подменить,
Нам - лечить больные спины,
Согревая бирюзой!
...Петербург сороковины
Отмечает со слезой!
Тот погиб, тот изувечен,
А другой не слышит зов -
Плачут храмовые свечи
У библейских образов!
Слёзный день – не именины:
Поминальный Крестный Ход,
Коль цари у нас невинны,
Виноват ли сам народ?
Спит народ, смежая веки,
Не разбудит ледоход –
В Петербурге фейерверки,
У народа – чёрный год!
Вот итог! Считайте – квиты,
Не туда под небом мчим,
И с пелёнок знамениты
Тем, что плачем и молчим!
Александр Первый прекрасно знал, что его отца, Павла Первого убили за сближение с Францией. Он знал тайную силу заговорщиков в лице дворянской элиты. Дворцовые интересы пересилили государственные. Слухи о грядущем перевороте ходили по Петербургу:
Верьте - лучший ход за вами:
«Бой расставит по местам!»
Пусть прельщают не словами
Веера блестящих дам!
А в пылу бездумной свалки
Прав окажется немой -
Прорицатели, гадалки,
Ошибутся, бог ты мой!
Есть тропа, да выбор узкий,
Утекла вперёд вода -
«А в ходу язык французский –
Вам не странно, господа?»
Приучились! В том – невинны,
Век в стихии правил-мер!
...Но пример Екатерины –
Заразительный пример!
Кто у нового повтора?
Удивись, открывши рот -
Говорят, что будет скоро
Пострашней переворот!
Любопытней люди-лица,
Если цель недалека -
Говорят, что Мать-Царица
Сменит юного сынка!
Что ж, на то в России мода –
При царе царицу ждём:
Мы же именем народа
И безумца возведём!
...Вещуны в припадке бились,
Да никто к царю не вхож:
Факты скоро подтвердились -
«Слухом трон не прошибёшь!»
Значит, дай Монарха славить,
Дай лететь за криком стай –
Нам же главное – возглавить,
А потом – не расцветай!
Смуты - нет! В застолье – пьётся,
Светит прежняя заря:
Тост, как принято, несётся –
«За Царя-Государя!»
Вот и эхо замолчало –
Царь готов на подвиг звать!
... «Дней прекрасное начало!» -
Будет Пушкин воспевать!
Между славой – про оковы
Прокричит – «Они падут!»
Жаль, что выводы не новы,
Коль живёт в покоях Брут,
Коль душа готова к зною,
Коль суров кавалергард -
Русь салонною войною
Завершает вахт-парад,
И идёт по старым вёрстам -
«Не беда, коль недород!» -
И с языческим упорством
Повторяет век и год!
И тогда – лети Корона,
И тогда – ликуй народ -
Шаткость царственного трона
Проверяет властный сброд!
...Возвратится время пробой
И откроет тайну ларь –
«Нет! Священною особой
Быть не может Государь!»
Смертен он! Умей дождаться –
Не вернутся жизни вспять:
Царь способен ошибаться
И ошибки исправлять,
И грешить! На то – примета:
Сеет злобы семена,
Для него враждебность света
Потрясением вредна!
Он – как мы! На всех похожий,
И за ним - библейский грех,
Не Помазанник! Не Божий,
Раб привычек и утех!
Служит царству и пороку,
И вершит неправый суд,
Он, как все, подвластен року,
Коль решатся, то убьют!
Диктатура развращённого дворянства привела ослабленную Россию к сенатскому бунту. Дворянство так и не стало надёжной опорой для трона. После 1825 года дворянство сходило с арены русской действительности. Дармовые подачки развращают, превращая правящую элиту в безликую массу. К 1914 году, к началу Первой мировой войны, в России находилось до 500 тысяч мужчин из дворянского сословия, подлежащих призыву в действующую армию. По разным оценкам, до 250 тысяч мужчин дворянского сословия избежали призыва в армию, используя в отдельных случаях взятки, покровительство и знакомства. Государевы слуги, которыми дворяне должны были быть на самом деле, оказались банальными дезертирами. Армия в течение войны в большей степени комплектовалась офицерами из других сословий, которых наспех готовили военные училища. Многие дворяне, не дожидаясь смуты и революции, до 1917 года покинули Россию. Там, за кордоном, одни из них будут мечтать об освобождении России от большевиков, другие – лить слёзы и умирать от ностальгии:
Когда Россия
Будет звать
Своих сынов
Без укоризны,
Мы станем землю
Поливать
Слезами попранной
Отчизны.
Глядишь,
Дозреют семена,
Вернув пшеницу
Золотую,
И с болью,
Выпитой до дна,
Поймём мы
Родину Святую
И крикнем -
«Родина! Прости!
Как сложно быть!
Как просто зваться!»
... Чтоб вновь Россию
Обрести,
Сначала надо
Потеряться.
Плутать
В полночной темноте,
Искать
Неведомые дали,
Понять,
Что мы не на листе
Свою историю
Верстали!
Поместная реформа, наделившая землёй служилый класс и превратившая государевых слуг в дворянство, после смерти Екатерины Великой уже не работала. Все земли были розданы, рабы поделены. Служить за денежный оклад для многих дворян было невыгодно. Известен исторический факт, когда в 1812 году не все дворяне прибыли в свои полки для отражения нашествия Наполеона. Этот же позорный факт повторился и в 1914 году. Но это был их выбор, их позорное пятно, которое осталось навсегда на их дворянских Гербах:
Голос крови
Мы не услыхали,
И назад судьбу
Не повернём -
Мы кострами
В срок отполыхали
И погасли
Пламенным огнём!
Спесь в окопах
И землянках сбита,
Схоронил надежду
Красный Дон,
Мы, дворянской поросли
Элита,
Навсегда сбежали
За кордон!
Не России служим
При погонах,
Не лежим
На дедовском щите -
Эти во французских
Легионах
И в швейцарах
Прозябают те!
Пронеслись
Обугленные даты,
Больше нет
Гвардейского полка –
Мы в одном
Вовеки виноваты,
Что на Русь смотрели
Свысока!
Не вернуться
В журавлином клине,
Не достроить
Дедовский каркас!
...Помяните русских
На чужбине
И простите
Ненароком нас!