Таисия, ко мне пожаловал надутый господин,
Невежда, лицемер, ханжа,
Жевал и чавкал, не свежий апельсин,
Шипел, напоминал озерного не первой свежести ужа.
Как шавке кость швырнул, комок помятого листа,
И запах его потных, липких, и небрежных рук,
Размазало чернило, что так ждал за три верста,
брезгливо было разворачивать письмо, как тухлый лук.
И где такого Вы с умели отыскать ?
Ваш дорогой парфюм, нарочно забыли нанести ?
Похвально если это шутка, что решили разыграть,
Иначе самозванца следует на эшафот вести.
Я иезуита при грозился вызвать на дуэль,
Ошеломлен ли он ? да ошеломлен,
Так и решили, как закончится метель,
Стреляться по весне, как пустит почки клен.
И как прикажете мне поступать ?
Немедля нужен Ваш благой совет,
Таисия я не намерен отступать,
Знаки приличия не увидали мудрости ответ.
Не беспокойтесь, он не навредит,
Я заявляю, как бывший дуэлянт,
Мне не придется уповать, кто победит,
Тверда решимости рука, как адамант.
По дню в Набат, за двадцать пять минут,
Он обязуется в повозке прикатить,
Поверил на слово, в надежде, что не плут,
И не придется в след, по свету колесить.
Таисия, два полных месяца минули, как чихнуть,
И по натуре чопорный не даром,
Стрелки запущенные на двадцать пять минут,
И пунктуальности не занимать, ее навалом.
Было собрались расходится по домам,
Скептицизм навеял проблески сомнений,
И зрелищем две сотни мужиков и дам,
На публику стал выстрел в лоб, бед всех творений.
Ох как прекрасен алый цвет ручья,
И наслаждение снялО груз с тела,
И запах пороха с горячего ружья,
Как Ваши письма, сердце, душу грело.
И тяга потянуть махорки как под стать,
И болеутоляющее средства,
Сказать так пригубил грамм двадцать пять,
Во избежание над трупом дальше зверства.
И все же трудно поведение такое объяснить,
Как подобает разобраться, так не разобрался,
Обеспокоен ли, что перестала сущность жить ?
Признается, смежил веки и от части в думках испугался.
Что если? почтальон не тот, а тот еще в пути,
Уж больно этот лаконичен,
Да и Ваш тон не как не может с головы уйти,
Почерк вдруг стал кривым, а смысл эгоистичен.
Так неужели, рассеяла всю страсть,
Любовь, что вдохновляла на различные поступки,
Кто же сумел взаимность всю украсть ?
Напряжены расстроенные губки.
Какой глупец, стыд и позор,
Как слеп был промах, полное фиаско,
И в подтверждение печати гербовый узор,
Ваш почтальон отдал письмо с оглаской
В преддверие грядущих и последних дел,
Хоть и в повешение отсутствует сноровка,
Совестью порочный круг задел,
И от того, арканом вокруг шеи обмотана веревка.
Какою ворожбой с умели в сердце влезть ?
И удушению не состоятся над собой расправы,
Мне крайне трудно было с табурета слезть,
Хотелось суицида, хоть дело и не храбрых.