***

я не включаю свет в твоей комнате.
я знаю тебя там нет, но начинаю с тобой говорить.
я знаю каждый ответ и тембр голоса.
ты запретил мне звонить,
забрав этим право высказать,
напомнить тебе
о себе,
похожей на сумасшедшую
злую и неистовую.
на пальцы мотаю волосы,
хватаю себя за голову,
хожу по кругу, как по катушке нить,
падаю на колени, как от внезапного выстрела,
смотрю в потолок будто там кто-то ждет моих откровений,
перехожу на крик
и  представляю - а вдруг ты уже спишь,
как младенец,
сопишь и во сне улыбаешься...
и сатанея ору
все сильнее, сильнее, сильнее,
пока не иссякну.
ставлю себе диагноз и назначаю лечение,
понуро тащусь на кухню,
считаю капли,
шмыгаю носом и, растирая слезы,
шепчу - ненавижу тебя, ненавижу
тебя, запретившего мне говорить,
заставившего копить слова до вечера,
чтоб залпом,
чтобы до исступленности
в темной твоей  комнате бросала их в потолок...
даже приговоренные
всегда имели право последнего слова -
право быть выслушанными,
пусть не услышанными, пусть для проформы,
но всё же...
как положено -
становится легче внезапно -
один из симптомов диагноза,
поставленного себе - прыжки настроения
плюс капли -
эмоции в лекарства замкнуты
до завтра
да именно завтра
я напишу тебе письмо и буду вопить в нем
обо всем,
чтобы тебе принесли его,
как в лучших домах, вместе с кофе горячим
и газетами к завтраку прямо в кровать.
а сейчас спать, только спать...
всё завтра.