Мне снова оторвали мои крылья,
Закрыли двери на стальной засов.
Мы с Люцифером схожи будто были,
Мы были схожи с стрелками часов.
По двадцать раз себя я истязаю,
Я режу кожу, как бумагу, - двадцать пять.
Я о презрении холодном лишь мечтаю,
Скучаю по иронии опять.
Я думал, что любить я не способен.
Но, вижу, больше ненормален я,
«Когда давно Офелия моя
Лепечет языком небытия».
И Бродский Йос выводит вновь из строя
Мой искривлённый неокрепший ум,
Наполненный чредою глупых дум,
В которых я(дай бог!) не полоумен.
Я прочитал когда-то в книге судеб,
Что для меня понятия «любовь» и «боль»
Тождественны. Я не был бы безумен,
Коль вы бы не забыли б этот вой.
Я чёрных бабочек на небо выпускаю,
В них пепел от моих былых стихов,
Я дальше жить, похоже, не готов.
Стихи свои все Вам я завещаю...