Под низким петербургским небосклоном
Стояли мы у входа в институт.
Косая морось разбегалась по грифонам,
По жёлтому фронтону и зонту.
До лекций было времени довольно,
И мы смотрели, как стенАми поутру
Сползают блоковские человечки в чёрном,
Чиня фонарики на северном ветру.
Смотрели, грели руки, жались ближе,
И всё мечтали, хоть наш образ и расхож,
Стоять не здесь, а где-нибудь в Париже,
Чтоб был такой же моросящий дождь,
Чтобы не ГЭУ - а ротонда в анилине,
Чтоб, как не Блок - а Маяковский написал,
И сам сидел за стёклами кривыми,
А рядом - Поль Верлен и Поль Сезанн.
Но в расписанье не Париж, а снова имя,
Аудитория, что в общем-то принять
Пора. Ну, девочка с глазами голубыми,
Скажи мне, что хоть любишь ты меня!
Ред
***
Под старым петербургским небосклоном
Стояли мы у входа в институт.
Косая морось разбегалась по грифонам,
По жёлтому фронтону и зонту.
До лекций было времени довольно,
И мы смотрели, как стенАми поутру
Сползают блоковские человечки в чёрном,
Чиня фонарики на северном ветру.
Смотрели, грели руки, жались ближе,
И всё мечтали, хоть наш образ и расхож,
Стоять не здесь, а где-нибудь в Париже
Под тот же зябкий романтичный дождь.
Чтобы не ГЭУ - а ротонда в анилине,
Чтоб, как не Блок - а Маяковский написал,
И сам сидел за стёклами кривыми,
А рядом - Поль Верлен и Поль Сезанн.
Но в расписанье не Париж, а снова имя,
Аудитория и прочая невня-
Тица. Эх, девочка с глазами голубыми,
Скажи мне, что хоть любишь ты меня!