Мне снился клуб, похожий на сарай.
Осенним днём, забытым бабьим летом
Туда, как в баню или в местный рай,
Пускали просто так и по билетам.
Киномеханик, бывший адмирал,
Курил махорку важно и степенно.
И кто-то спал, а кто-то замирал,
Впервые в жизни слушая Шопена.
Я вспомнил профиль строгого лица.
Мне всё опять и дорого, и близко,
Когда в ночной тиши стучат сердца,
Как метрономы возле обелиска.
И не забыл, живя в чужой стране,
Твой монолог в тот день, как снег, колючий.
Я признаюсь, что не хватает мне,
Поры ушедшей и, конечно, лучшей.
Остался пепел от былых побед.
Горит костёр, листая списки павших.
Мы всем накроем поровну обед,
И выпьем за живых, и за пропавших.
Как жаль, что мы, судьбе навстречу мчась,
Одним прыжком покинувши окопы,
Своих друзей, как будто сердца часть,
Оставили в другом конце Европы.
А это значит, мир теперь не тот,
И хлеб не тот, пускай, быть может, даром.
И мы уже не встретим новый год,
В кругу друзей с двенадцатым ударом.
Но верь, что нам не суждено пропасть,
Как неокрепшим жертвам капитала.
Мы ходим в церковь, пьём за эту власть
Два раза в день и три в конце квартала.
И верю я, у жизни нет конца.
Но, если, даже, кто-нибудь не понят,
Он тоже слышит, как стучат сердца,
Пока нас в этом мире ждут и помнят.