На залитой солнцем пешей улице мне облизала руки собака с прозрачными небесными глазами как у волка. А я, сбежавшая из стаи, ходила по дорогам осени без устали и без умолку. Насилу отбившись от монастырских нищих, пройдя по закоулкам, я очутилась у оврага, за белым храмом. Потом, пройдя диспансер за дендросадом, немного заплутала. Хибары и забитые, забытые бараки уже не помнят жизни, а пыль дорожная все также липнет, оставляя небесной чистоты чертоги - я растворяюсь в ней, в дороге, пьянея от свободы. И где-то на Почтовой или на Ямской, за трассой, за полетом галок, воронов и за волнистой протяженностью полей, меня настигнет точка остановки и временный покой, который всего лишь сон...
У последней черты – дорога, поднимающаяся вверх, к храму. Дорога через закат. И взгляд, и сердца стук, и реки воды живой, текущие с востока. Последнюю черту перешагнуть, не поле перейти. И в каждое мгновенье дуновенья, готовой быть за брата или за сестру к ногам востока жизнь свою неспешно и красиво положить. Как стелется в полете в небесах закат, как тонок, свеж, могуч премудрый солнца взгляд, так будут полыхать сердца всех, кто пройдет дорогу до конца.