новый путь вновь постелится не ковром,
новая осень вывернула карманы, они пусты;
я была готова, и ампутировала себе добро
я избавилась от него, как от гноя или кисты
ты была изначально права — надо было рвать
с тем, что делало мягкотелой и уязвимой;
из дыры в душе надо было сделать подобье рва
и накрыться забвением, чтобы осилить зиму
мне как прежде бывает темно и невыносимо,
но теперь я могу из этого вить верёвки;
вспоминать, насколько была изнеженна и плаксива
мне теперь неловко
я по-прежнему баба-боеголовка
но теперь я скорей как снаряд из сороковых —
если кто-то наткнётся случайно, в лесу блукая
и дотронется сдуру, то будет, конечно, взрыв
а не тронут, так буду лежать себе тихим камнем
ты просила не быть скотиной, не быть стервозой,
но и спуску не дать, быть умелым канатоходцем
но не вышло; душа исчезла — и баба с возу
я не жду, что она вернётся
я безмолвный и обезличенный наблюдатель
это славно, но жутко скучно, не стану врать;
мне отсыплют ещё любви, но её не хватит —
слишком вырос мой
прогрессирующий
овраг.