моя подушка пахнет мятой, как дикий шепот недозабытого.
зачем крушить? я давно распята, давно опустевшая я пиньята. пишусь не раздельно, а — видишь? — слитно. и, знаешь, обидно, стихи — о вечном, дождя не видно, а мир бесконечен...
но что-то, милый, неладно с речью, но что-то, милый, ты вечно скрытен, пока я кричу тебе через звезды, пока я плачу у роз у дома, ты звонкая точка, а я — лишь кома, и что бы мир мне не напророчил, пускай опустеют однажды гнезда и ветер сдует слова навеки,
ты — сын зарницы, я — дочь человека. для нас границы из года-века и нас не путь разлучает, а время. оно — беспощаднее, милый, поверь мне. оно не узнает о дикой мяте, не запричитает, взвывая: "хватит!" и не заметит в руках солому, не зная законов, не видя Птицы. пожди, Купала, твоя Кострома не помнит лица, не помнит дома, она потеряна и забыта...
иди, Купала. она убита.