Когда игрушечные танки
пускали сизые хлопки,
и чьи-то жуткие останки -
спина, лицо, фрагмент руки -
обыденно, с телеэкрана
холодной камерой в эфир
(звук приглушен, и как-то
странно:
тарелка, булка и кефир)...
А маленькие человечки
все суетились на мосту,
и дом горел, и флаг,
как свечка...
Вид из окна, и на посту -
американка с микрофоном
нам объясняла, что и как:
«Идет обстрел. Стекло со звоном
Разбилось. Там - толпа зевак.
Недавно унесли мальчишку -
пришел смотреть. Не повезло».
Худой солдат с короткой
стрижкой
глядит устало и незло...
Замедленною киносъемкой
тянулся день, гудел экран,
и с тихим плачем листик ломкий
прильнул к окну в порезах ран.
И, оглушенный пустотою,
молчал рассудок. Только боль
сжимала проволкой стальною
затылок. И какая роль
досталась нам! Быть очевидцем,
не веря, просто наблюдать
и навсегда запомнить лица,
чтоб никогда их не узнать.
(Автопортрет на фоне 90-х. Сборник)