Задумал Лёнчик подарить своей сестрёнке акварельку – вид из её окна. Он ещё когда увидел впервые эту фотографию, то сердце прямо подпрыгнуло от восторга, такой замечательный русский пейзаж! Так что писал этюд легко и быстро, минут за десять глубокой ночью, а наутро, как бумага просохла – прошёлся сверху мелками пастели по верхушкам берёз, по колосьям и облакам. Сбрызнул сверху лаком для волос любезной супруги (закрепитель нынче в цене кусается), и задумался – как бы переправить сие творение сестрёнке… А жила она за тыщу вёрст от его, Лёнчика, дома, да ещё в другой стране!
К счастью, рамка нужного размера нашлась у художника. Иначе, на её заказ и изготовление ушло бы некоторое время, а оно-то как раз и дорого – подарок-то сестрёнке к празднику должен поспеть, ко дню Учителя! Заправив акварельку под стекло и выписав на бумажку нужный адрес из записной книжки, Лёнчик отправился на почту. Надо сказать, что в городе, где он живёт, почта открылась меньше года назад. А из-за гражданской войны, полыхающей в его стране уже пятый год, возобновления кое-какого почтового сообщения – вообще роскошь!
Почтовый служащий оглядев «неформат» рамы покачал головой: «Таких коробок нет! Да и стекло вряд ли дойдёт… Позвоню на Почтамт, узнаю, как быть». Звонил он долго, но видимо не он один, так как в конце концов у Лёнчика был взят номер мобильного телефона с обещанием всё разузнать и оповестить. Домой Лёнчик шёл погрустневший, придумывая по пути способы упаковки, и ведь придумал же, но тут вмешались… непреодолимые силы!
Звонящий сотрудник почты продиктовал условия пересылки культурных ценностей, от который Лёнчик немного ошалел, и ничего толком не запомнив попросил продиктовать и помедленнее: «Я записываю…»
А записал он следующее: «Для отправки картины за границу нужно получить разрешение Министерства Культуры на вывоз культурных ценностей. Для этого необходимо собрать следующие документы: экспертную оценку художественного Музея, 3 фото (естественно цветных) данной картины картины, размером 13х18 см; на обороте нужно было обозначить ФИО художника, название, год написания, реальный размер картины, технику в которой писали; две ксерокопии паспорта и ИНН…»
– Простите, что перебиваю, но как это ко мне относится? Я же не ценность посылать собираюсь, а свою десятиминутную акварельку. Может мне её из рамочки вынуть и письмом послать? Так проще? – попытался ретироваться Лёнчик.
– Нет! Письма вскрываются на таможне. Вернут всё равно! Процедура для всех одинакова. Дальше диктовать или уже передумали?
– Диктуйте! – решительно заявил Лёнчик, решив пройти все круги культурно-художественного ада.
Дописав нужные рекомендации, он начал звонить в справочную, дабы узнать нужные телефоны Минкульта и Художественного Музея. Робот вежливо ответил: «Вы в очереди двадцать седьмой! Ожидайте!» Заиграла дивная музыка, под которую Лёнчик вспомнил маму. Она называла его: «Художник от слова худо… Как же ты жить-то будешь, горе моё луковое?! Не приспособленный к жизни совсем…»
И была права! Жить Лёнчик совсем не умел… В смысле – приспосабливаться и зарабатывать. Всё, что он творил, а умел он многое – в основном дарил, а если ему и платили что-то, то он осознавал, что смог только окупить затраченные материалы, но не сильно расстраивался по этому поводу. Всё же оборот денег и материалов какой-то есть, значит есть движение! А движение – это жизнь…
– Городская справка приветствует Вас! Говорите… – раздался голос в трубке, прервавший размышления. Лёнчик получил желаемые телефонные номера и начал свой путь по преодолению препятствий.
Самым лёгким было сделать копии паспорта. «Картину» он сфотграфировал на телефон, но напечатать фотографии надо было в городе. Из-за войны таких точек было немного, да и те пришлось поискать. Но вот, желаемые документы собраны в папочку и художник стоит в музее перед экспертом. Милая дама равнодушно выдала ему бланки заявлений и квитанцию на оплату её услуг в банке. Взглянув на сумму Лёнчик отметил про себя, что она равнялась стоимости бутылки водки. Честнее было бы взять «налом», но видимо дама не пьёт водку, подумалось Лёнчику, когда он шагал в банк.
Утром следующего дня дама позвонила и пригласила забрать экспертизу. В Музее в обмен на квитанцию Лёнчик получил нужный документ на свою акварельку. Прочёл с опаской, а вдруг да признают художественной ценностью… «Не признали!» – вздохнул с облегчение он. Так и написано: «Данная акварель культурной, исторической, музейной ценности не представляет. Является предметом культурного назначения и может быть рекомендована к вывозу». И цену обозначили в 500 целковых. Лёнчик даже улыбнулся от счастья, как будто эти 500 руб. ему кто-то уже заплатил. Но экспертная оценка вселила в него уверенность, что хоть он и художник от слова худо, но что-то да умеет.
Дальше его путь предстоял в Министерство Культуры. Страшно, но надо, тем более, что на руках весомый документ в виде экспертизы. В нужном кабинете его бумаги просмотрели, заставили написать ходатайство и, о ужас, обещали позвонить через пару недель, как будет готово разрешение… Не знаю, что было написано на его, Лёнчика, лице, но тётенька из из Минкульта переспросила: «А Вам на когда надо?»
- Да мне бы поскорей хотелось... Видите ли, это подарок, ко дню Учителя. А посылка идёт три недели от нас.
- Ну, погуляйте пару часов. На рынок сходите, что ли. Я попробую Вам сегодня справку сделать.
Обнадёженный Лёнчик ни на какой рынок, естественно не пошёл, а любовался красотами города с шестого этажа из Министерского окна, экспозицией детских рисунков «Миру мир» и фотовыставкой «Родной край» без авторства, вывешенными в коридоре. Работники Министерства решали важные вопросы. Из всех кабинетов доносились споры и дискуссии. Время от времени, они проносились с чашками в туалет, чтобы вымыть заварку и кофейную гущу, и вновь возвращались в кабинеты к жарким спорам. Лёнчику чаю не хотелось. Потом из кабинетов послышались жалобы на отсутствие интернета в сети –явление частое в городе. Это означало, что все дела прекращались, на ПК сворачивался «Тетрис» и «Косынка», и служащие разбегались по близлежащим магазинам, пополнять запас продуктов. Время ожидания летело незаметно, тем более, что коридор изобиловал большим количеством мягких скамеек.
И вот тётенька, отвечающая за вывоз культурных ценностей, забегала из кабинета в кабинет. Подписав справку у замминистра и поставив нужные подписи, она пригласила Лёнчика в кабинет. Он расписался в получении справки в толстом журнале, и был отпущен с милой улыбкой на все четыре стороны. Квитанцию на оплату услуг ему не дали, видимо, министерству, вообще, не положен магарыч, в отличие от музея. В справке было всего пять строчек текста, не считая «шапки» и подписи: его, Лёнчика фамилия, название картины, и те три строчки экспертизы, что написала дама из музея… Хорошо, что не пришлось ждать две недели! Ведь из-за него, никудышного художника были отложены кучи важных министерских дел, чем он теперь очень тяготился…
И вот счастливый Лёнчик летит на почту, отправлять свою акварельку с кучей сопроводительных документов для таможни. Единственное, что его волновало теперь – есть ли у сестрёнки на примете «Стеклорезка»? Так как стекло может и разбиться при пересылке.
О, эти сумасшедшие художники с их акварельками!
17.09.18. Донецк