«Точно рассеянный взор отличника…»
Ожидание будит фантазию –
Так монах пробирается в Азию,
А там суфии, йоги, джайнизм… -
Нет, не втиснуться с новыми притчами,
Троеперстием, бесями, личами –
Треугольным подобием призм,
Словно солнце над линзою матовой, -
Горбоносая прелесть Ахматовой –
Где, на раннем портрете – худа, -
До запретного все мы – любители,
Куполами сверкают обители,
Полноводно тучнеют стада, -
Только всё это – песни дурацкие,
И вопросы, как правило – датские –
Быть ли мальчику, слезы Офе…
Обезьяна приходит за черепом,
Ожиданье становится деревом,
Иероглифом в пятой графе.
Там, где пирс утонувший – излучина,
Что-то вера соборами ссучена, -
Пахнет ладаном, льют фимиам,
Рты разинули, встали разинями,
Под дождями слепыми и синими,
Опадающими по краям.
Посмотри – не ослепла ли статуя? –
За весы перед вечностью ратуя,
Или местный блюдя колорит,
Станешь вышивкой жёлто-шафранною,
Или выточкой – выемкой рваною,
Или шапкой, что славно горит, -
Дни бегут, как по речке жемчужины, -
Ничего, что излучины сужены, -
Тем быстрее вода, крепче лёд,
Поднимаясь травой после странника,
Жизнь растёт, как любая органика,
Зародившись из торфа болот.