Предайся мечтам - так советует холодно зеркало,
Немой обличитель, бестактный, к тому же, немыслимо,
Замученный вечно моими небрежными сверками,
Небритостью, солнцем, часов отражёнными числами.
И вижу я в нём мою жажду свободы тропической,
И дым папирос, трепыханье сионских триколоров,
Далёкие дали в контексте прибрежно-эпическом...
Но где же тут я, с улыбкой на миллион долларов?
Ведь нет меня там, средь полей сенсимильи забористой,
У пальм, там где фениксы вьют себе гнёзда уверенно.
Становится зеркало снова излишне напористым,
Домой возвращает цинично и явно намеренно.
Ещё приглядевшись, смотря я на горы великие,
В которых стоит монастырь тхеравадской традиции.
Лежат там снега, а места вдохновенные, дикие...
И где колесо с восемью неразлучными спицами?
Меня только нет, в одеянии жёлтом, монашеском,
В почтенной аскезе средь глыб живописных, пугающих.
Я снова пред зеркалом в городе, вроде бы, нашенском,
Уставился в зеркало взглядом пустым немигающим.
Ну, третий заход - я в Кэнроку-эн, что в Канадзаве,
Летят лепестки, будто розовый дождь - откровение,
На поясе пара мечей, и во всей своей славе
В пруду отражается Вечность, поэтов забвение.
В хаори одетый...не я ведь, не я, к сожалению.
Нет чайного домика рядом, фонтанов, кустарников.
Гляжу я на зеркало в смутном несчастном прозрении
В своё отраженье, в глаза (в Зазеркалье) напарника.
Предался мечтам? - вопрошает усталое зеркало.
Круги под глазами, поляна макушки лысеющей,
С морщинами лоб, что раздумия так исковеркали,
И искра мечты уходящей, лукавой и тлеющей.