Какой была слепая юность,
Желая в мире вечно быть,
Теперь и ей известна трусость,
Свой дух пред богом извратить.
О как легки, просты и бренны,
Часы спокойствия и мрак,
И Даймон мой в веках не тленный
Рожден и взвешен на весах.
И мерой грамм, не мерит счастья,
Любви не мерит и хлопот.
На чашах тех, лежит проклятье,
В пути не близком, поворот.
Что за спиной легло неверно,
Мне волей брать нельзя взамен,
Адепт свободы, беззаветной,
На службе этой, попал в плен.