Неискренность обыденна, привычна;
знакомый мой неуважаем мной:
он говорит, а я беру в кавычки
слова его, и смысл уже иной.
В кавычках плюс – уже как будто минус;
завистник мой совсем лицом стал жёлт:
он призывает – с места я не двинусь,
он обещает – знаю, что солжёт.
А всё равно ведь часто попадаюсь
в те сети, да и сам я в них плыву:
в своей неискренности я, бывает, каюсь,
но чаще безотчётно с ней живу.
Политика – неискренности мама,
святое в ней всё смешано с дерьмом,
а мы ей голоса свои упрямо
на выборах, как зомби, отдаём.
Святая ложь! – неискренности знамя,
мы ей и подлость (вдумайтесь!) простим:
и правда, распинаемая нами,
давно смешна уже и нам самим.
Неискренность обычна, повсеместна,
порой лечебна, а порой – как яд:
мне слушать лесть в мой адрес, право, лестно,
обидно, если долго мне не льстят.
А кто из нас на лесть не попадался?
Кто ей давал отпор, да и когда?
Я сам уже настолько изолгался,
что сам себе не верю иногда…