Этот мужчина приехал к ней в пятницу, хотя договаривались встретиться для беседы в воскресенье. Только вот беседы как таковой не было, скорее, долгожданная исповедь. Беседой это не назовёшь: она слушает, а он изливает душу. Сколько таких нуждающихся со своими тяжёлыми судьбами прошли у неё перед глазами. Сколько раз она думала, зачем ей это? Она не священник, чтобы отпускать грехи и не судья, чтобы судить за содеянное, и не адвокат, чтобы оправдывать чужие поступки.
И вот перед ней сидит мужчина. Он не стар и не молод, не весел и не угрюм, скорее всего он растерян. Волосы его гладко причёсаны, и на свету казались совсем рыжими. Такими же рыжими были и брови, и ресницы. На загорелом, гладко выбритом лице сияла простодушная улыбка, никак не вязавшаяся с тихой грустью его голубых глаз. Большие сильные руки сжимали фотографию белокурой женщины. Кто она ему? Сестра? Жена? Любовница? Почему-то ей показалось, что она была для него всем: и женой, и сестрой, и любовницей, что ближе этого человека у него нет, не было и, наверно, уже никогда не будет.
"Все беды от женщин, - подумала она, искоса поглядывая на зажатую в его руке фотографию. - У него все беды от этой красавицы. А ведь он не ожесточился, в нём нет ни гнева, ни злости, ни ненависти. Есть вера в любовь. Этот человек любил и любит её. Он никогда и не переставал её любить."
Она перевела взгляд с рук на его лицо. Две крупные поперечные морщины резко обозначились на широком упрямом лбу. Как она не заметила их раньше? Они встретились взглядом и по телу её пробежал холодок. Нет, похоже, не такой уж он и простак, каким показался ей вначале. В нём чувствовалась скрытая сила. Но женщину он не обидит, это точно. Это идёт откуда-то от предков, от его корней. Он словно прочитал её мысли:
- Это моя жена. Она ушла от меня пять лет назад. Но вы не подумайте плохого, я и пальцем её не тронул. Ни дед, ни мой отец - никто из них не бил своих женщин. Могли накричать, постучать кулаком по столу ( а без этого какой же ты хозяин), но ударить - никогда! Вы знаете, как мы с ней познакомились? Не поверите! В сауне.
Я тогда приехал на заработки в один приморский городок. Одна моя знакомая, которая работала в сауне, сказала, что у них новенькая появилась, совсем девчонка. Ну я и соблазнился. А что мне было терять: холостой, не женатый, детей внебрачных тоже за мной не числилось.
А девчонка и правда оказалась смазливенькая и далеко не глупая. Сразу стала просить, чтобы я забрал её оттуда. Мол, сама не выберется. Заманила её подружка большими деньгами, а сама - была такова! Сбежала! Так это было на самом деле или не так, вдаваться в подробности не стал. Забрал деваху из злачного места. Привёз домой. С матерью познакомил. А мать не первый год на свете жила - быстро её раскусила.
Потерпела новоиспечённая невестушка свекрухины придирки до поры до времени, пока не забеременела и не родила сына, да и дала дёру. Сбежала от них, не докладываясь куда и с кем. Сказывали, люди добрые, что в Москве её видели. Разыскал он свою зазнобушку в огромной Москве, но домой возвращаться она не захотела. Вольному воля, - решил он, и стал ждать. Почему-то он был уверен, что рано или поздно она вернётся к нему. Да и мать, за последние пять лет не видя перемен в жизни сына, успокоилась. Рада была принять блудную дочь обратно. Ведь как бы ни жалела она себя, заведомо зная, что ладу с невесткой не будет, а сына ей было жальче: видит, что не живёт он, а мается без жены и ребёнка.
Мать у него властная женщина - жандарм в юбке! И в кого она такая уродилась? Бабушка, матушка её была кроткая - божий одуванчик, слова плохого никому не сказала. Сколько помнит, всё молилась за них, глядя на иконки. А когда совсем перестала видеть, то наощупь пробиралась в свой закуток и там шептала свои бесконечные молитвы. Тихая она была и доверчивая, как ребёнок. Такой и снилась ему ночами. Иногда ему чудилось, что она подходит к его кровати, гладит шершавой рукой макушку, как в детстве, бывало, приглаживала его непослушные вихры, и, постукивая подогом по дубовому полу, идёт дальше. А почему бы старушке не приходить в свой дом? Ведь они с матерью как жили, так и живут в её родительском доме, а ему так не хватает бабушки, и хоть он уже большой мальчик, ему по-прежнему хочется, чтобы кто-то погладил его по голове, хотя бы вот так, мимоходом.
А недавно жена позвонила ему. Говорит, что любит, скучает, что нет у неё никого. Но ведь врёт, зараза. Спросил её, не принялась ли за старое? Клянётся, божится, что нет. В ответ поинтересовалась, нет ли у него какой дамочки? На что он ей жёстко ответил, что знать ей об этом не надо. Раз у неё никого нет, то и у него нет. Начинать, так с чистого листа. Он не прокурор, чтобы её пытать. Понимает, что жизнь шла, и в ней всё случается. Не могла она столько лет быть одна. Тогда зачем врать? Только вот решится ли? Приедет ли она к нему? Вот в чём вопрос. Вроде бы и спокоен он, а сердечко тревожно стучит в груди...