С утра Флоренция бурлила,
Отряды инквизиторов в домах,
Как волны грязного прилива,
Внушали омерзение и страх.
Под «скобку» стрижки, балахоны,
С гнусавым пеньем тощие юнцы,
Как звуки труб под Иерихоном –
Не люди вовсе – ада посланцы.
В домах уродуют скульптуры,
Рвут книги – фолианты без цены,
Так достояние культуры
Кромсают злые дети Сатаны.
Со всех сторон была зажата,
Мала Синьории площадь, тесна,
Там завершалась злая «жатва»
И пирамида ценностей росла.
Невежеству и фанатизму
Угрюмый возводился монумент
Из книг, как призма аскетизма –
Подчёркнутой трагичности момент.
Отряд фанатиков бездумных –
Они на площади и у реки.
Их внешний вид совсем безумный –
Подвластны мановению руки.
Савонарола Джироламо –
Монах он, проповедник, вождь-бедняк.
Рука худа, тонка, костлява,
Но поднят к небесам его кулак.
Доминиканцы в одеяньях,
Казалось, источали горечь, желчь.
Погрязшие во злодеяньях –
Бессмертные творенья надо сжечь!
Шедевры Греции и Рима,
Боккаччо и Петрарки ценный труд,
Сатиры Юния Децима,
Платона и Овидия сожгут.
Мальчишки в рвани и в заплатах
Кружились в танце диком без конца.
Творенья дивные распяты,
Чужда культура, путь ей к праотцам.
«Сожжение сует» – аскеты
Топтали всё наследие веков,
Мыслителей, больших поэтов,
Освободясь от разума оков.
Вот над кострами взвилось пламя –
Исходит мрака ночи страшный смрад.
Крик Савонаролы Джироламо –
Он предрекает людям гибель, ад.
Над многотысячной толпою
Вознёсся резкий, дикий, гневный крик.
Фанатик с речью огневою –
Ужасен, страшен, резок, но… велик.
Со страстью он клеймит распутство,
Повелевает душами людей,
Грозит анафемой искусству,
Как первобытный варвар и злодей.
Толпа кружилась в дикой пляске
Под крики, вой и барабанный бой,
Но миг трагической развязки
Фанату уготован злой судьбой.
Он, видимо, не мог представить,
Что не пройдёт ещё трёх жалких лет –
На эшафот судом поставлен,
И вместе с ним сподвижников дуэт.
Вот на таком костре, как этот,
Сожгут и двух друзей совместно с ним.
Как сожжены тома поэтов –
Бесценность духа, вечной правды гимн.