Это Слово – начало времён. Это Тело – землица и глина.
Ты пришла – Слово нежностью стало, а камни взрумянились хлебом.
Обрастают ветвями побеги грядущих времён, но теперь ты уходишь –
в сундуках алчут левиафаны насытиться плесенно-тонкой луною.
Вот опять я плыву в пустошь сна на раздвинутом в полдень диване,
чтобы вплавиться в шёпот живой океанского грозного уха.
Я хотел быть солдатом, горой и волной; защитить, сохранить я стремился –
только ножницы режут бумажных солдат там, на острове обетованном.
Было Слово – начало времён. Вырастали землица и глина.
Но теперь выползают на свет из глубин моих левиафаны,
чтоб насытиться хрупкой луной, разливавшей покой плесневело-зелёный.
Ни медалей, ни «завтра» кристально-гранёного – и не солдат, не певец я!
Вот опять я гляжу в потолок на диване, ко снам уносящем,
осязая лишь шёпот корней, неизменчиво пущенных болью.
Я хотел быть героем, горой и волной, чтоб укрыться беззвёздною славой;
только звёзд без того не осталось – они в скучной тине бездарно погрязли.