Время становится хрупким.
Ореховой скорлупой
щёлкает где-то сверху
в ветвях запутанных.
Смотришь на солнце,
щуришься, как слепой.
Бродят букашки
тропами лилипутными
по сухожилиям веток,
корявым стволам –
славные малые,
заняты делом старательно.
В летнем кафе
по сиротливым столам
ветер осенний гуляет,
срывая скатерти.
Может, зайдём –
посидим, возьмём божоле?
Будем смотреть на чаек
и лес за речкой.
Волны о берег бьют:
ни о чём не жалей,
ветру доверься,
хоть он и первый встречный.
Пусть он горсти песка
швыряет в глаза,
все твои прежние планы
легко итожа.
Берег осенний –
взлётная полоса.
И полоса отчуждения,
стало быть, тоже.
***
Каждое утро
я замечаю
тонкий слой речного песка
на крышке ноутбука,
книжных полках,
журнальном столе.
Сколько ни cмахивай –
за ночь он появится снова.
Вечность упрямо строит
крохотные города
на берегах времени.
***
Взгляд промывая
скупыми слезами,
красный сужает зрачок
солнце заката.
Перед глазами –
яблочный червячок
бабьего лета,
себя приручая
к ветру, на волоске
бьётся.
Следы собак и чаек
на холодном песке.
***
Жёлтые листья,
рыжие дворняги…
Гонит их ветер,
сбивая в стаи,
под небесами
цвета стали
сквозь города,
через овраги
пыльных окраин,
вдоль обочин.
И сиротливый
цвет небосвода
их неприкаянность
и свободу
приумножает.
Толпа одиночек.
***
Вновь подкручивает гайки
время-осень. Твёрже, тоньше
воздух. Дым японских хайку –
всё о разном, всё о том же.
Небеса – альбом для скетчей:
чем вернее, тем случайней.
Свитер твой уютно клетчат,
но колюч необычайно.
Всё казалось, что согреты
мы друг другом, но продрогли.
Осень тонкой сигаретой
чертит в небе иероглиф.