О, как эти люди красивы
и в небе землёю сильны!
Военно–Воздушные Силы,
особая гордость страны.
У неба земные приказы.
Опять гермошлем надевать,
который космическим назван,
а надо бы лётным назвать.
Летит, продолжается диво
высоких тридцатых годов,
и небо, как прежде, красиво
в рассветном меду облаков.
В дежурном звене по тревоге -
четыре минуты, и взлёт! –
уходят реальные боги
в нерайские кущи высот,
чтоб кущи земные растили
мы в мирной страде бытия…
Военно – Воздушные Силы,
любовь и святыня моя!
Замечательное стихотворение принадлежит поэту Феликсу Чуеву.
Лётчик, Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов (1899 – 1980) так убедительно сказал о творчестве Феликса Ивановича Чуева:
«Я не знаю другого современного поэта, который бы с такой теплотой и лиричностью писал о небе и людях авиации. Стихи его мужественны и человечны. Их любят в лётной среде».
Читатель может реально увидеть справедливость данных слов, прочитав только некоторые стихотворения Феликса Чуева:
Белый ветер за висками развивается,
Время молодости нашей – авиация.
Время честности, и чести, и содружества,
Голубого, обжигающего мужества.
В небе грозы, словно розы, да колючие,
На земле измены жгучие, горючие.
Но не зря Земля считает светом нации
Тех, кто был, кто есть, кто будет в авиации!
Феликс Иванович Чуев (04.04.1941 – 02.04.1999) – советский поэт, писатель, публицист. Родился 4 апреля 1941 года в г. Свободный Амурской области в семье лётчика.
После окончания средней школы в Кишинёве поступил в Чугуевское военное авиа училище лётчиков, но вскоре по состоянию здоровья был комиссован и сдал экзамены на физика – математический факультет Кишинёвского государственного университета.
Через год перевёлся в Московский энергетический на факультет автоматики и вычислительной техники, который окончил в 1964 году.
Феликс Чуев через всю свою недолгую жизнь пронёс знамя верности традициям своего отца и героическому поколению фронтовиков – патриотов.
Тема авиаторов стала определяющей для всего творчества Феликса Чуева. Печататься будущий поэт начал в 11 лет.
В 20 лет написал свою первую книгу стихов «Год рождения 41-й» Потом он создаёт и другие книги, названия которых свидетельствуют о его преданности теме авиации: «Лётчик», «Бывший лётчик морской авиации», «Ляпидевский», «Русские пилоты», «Вечный лётчик», «Крылатый маршал», «В авиации»,
Поэзия Феликса Чуева не ограничивается только темой авиации. У него есть стихи и о любви, верности, о природе и справедливости:
***
Женятся зелёные ребята
на почти ровесницах своих.
Это всё природа виновата,
виновато счастье на двоих.
Девочкам мечтается и чается,
ни одно сомненье не берёт.
Ничего у них не получается,
а выходит всё наоборот.
Что бы им такое посоветовать,
как бы от беды их уберечь,
чтобы время самое заветное
не сгибало их невзрослых плеч?
Милые, совсем ещё хорошие,
станьте оба сильными – пора!
Ничего не будет запорошено,
Лишь «сегодня» выйдет во «вчера».
Никакой не скажет вам писатель,
где нагрянет главная беда.
Только вы друг друга не бросайте –
лучше не найдёте никогда.
1966г.
Это и многие другие стихотворения Феликса Чуева были положены на музыку и стали песнями. Сам поэт с солдатской прямотой говорил о своей поэзии: «Я пишу стихи тяжёлой прозой». Его муза подкупает искренностью, неподдельной правдой и патриотическим накалом, он беспощаден в бичевании зла и мерзостей жизни, нежен в прославлении добра, благородства и подвига.
Феликс Чуев сочетал поэтический дар с талантом публициста. Общительный, с открытой душой, он тянулся к незаурядным и выдающимся личностям, которые оказывали ему доверие.
Феликс Чуев был дружен с главным маршалом авиации А.Е.Головановым, часто встречался с В.М.Молотовым, с легендарными лётчиками М.М.Громовым и Г.Ф.Байдуковым , был знаком М.Шолоховым и Ю.Гагариным.
Перу выдающегося поэта принадлежат работы мемуарно– черкового жанра, прежде всего, популярная книга «140 бесед с В.М.Молотовым».
Хорошо разбираясь в авиации, Феликс Чуев написал книги о гениальном русском учёном В,С. Стечкине–основоположнике теории воздушно–реактивного двигателя, о великом авиаконструкторе самолётов С.В.Ильюшине.
Очерки Феликса Чуева о А.Е.Голованове, М.М.Громове, К.К.Рокоссовском, Г.Ф. Байдукове и других выдающихся патриотов России пользуются неизменной популярностью у читателей.
Живя в последние годы в посёлке Семхоз под г. Сергиев Посад, Феликс Иванович входил в состав литературного объединения «Радонежцы»
Скромный, но не лишённый чувства собственного достоинства, он никогда не рвался к литературным постам.
Часто на творческих вечерах вместе с друзьями - «радонежцами» выступал в трудовых коллективах, читал свои стихи и, как награду, получал гром аплодисментов.
Скончался Феликс Иванович Чуев 2 апреля 1999 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.
Феликс Иванович Чуев был награждён орденом Дружбы народов (1984г.)
За создание произведений для детей и юношества и большую работу по эстетическому воспитанию молодёжи удостоен премии Ленинского комсомола (1987г.)
Являлся лауреатом премий Николая Скоромохова, Имени Николая Островского, премии министерства образования СССР.
Был награждён медалью «За трудовое отличие». Был лауреатом Артиады народов России и лауреатом 9-го Всемирного фестиваля молодёжи и студентов.
Из поэтического наследия Феликса Чуева.
***
В кругу друзей
или в дороге трудной,
среди забот,
стремлений и страстей,
в тиши ночей
и в многошумье будней
мне не забыть
Молдавии моей.
Я рос в краю
где есть
и будут песни,
где майский свет
черешнями пропах
и облака
на склонах поднебесья,
как белый мёд акций
на холмах.
Мне стала в жизни
бережной отрадой
просторных дней
всё памятная власть.
В моей душе
лозою виноградной
Молдавия
с берёзкою сплелась.
***
Лётный полк.
Мои друзья, мои истоки!
Среди красивых и родных
на предполётной подготовке
читаю лётчикам – про них.
Стоят ребята молодые
Под сенью солнечных ветвей,
обыкновенные, простые
герои самых мирных дней.
- По самолётам! – Как «по коням!» -
наступит доблестный момент,
и командир полка, полковник,
мальчишка,
черт, интеллигент,
лихой, улыбчивый глазами
и складкой воли на щеке,
счастливый солнцем,
небесами
на просветлённом козырьке,
он скажет? – Воздух держите плотно
и самолёт, и экипаж. –
Как зверь, до небушка голодный,
упругим пламенем форсаж
с бетонки верх возносит первым
его –
он властвует один,
прижав к бокам стальные нервы
роскошных крыльев и турбин.
За ним поднимутся огромно,
сметя обрывки тишины,
и грохот над аэродромом
запомнится, как мощь страны.
и вдаль летит протяжным гулом
по струнам северных лесов:
Чухновский,
Громов,
Арцеулов,
Анохин,
Глинка,
Мосолов…
***
«Зелёный цвет в 1943 году»
Где дымятся рассветные сопки ,
где весенний багульник цветёт,
я родился на Дальнем Востоке
в самый трудный для Родины год.
Мне никто не рассказывал это,
да и сам я придумать не мог
небывало зелёное лето,
словно плюшевый Дальний Восток.
И отец мой, высокий, в зелёном,
я таким его вижу впервой.
Снизу вверх, к потолку небосклона
цвет зелёный врастал в голубой
Летний цвет моей первой России
я запомнил в отце потому,
что до этого в кителе синем,
в синей форме привык я к нему.
Но на фронт улетает мой батя
в самолёте, зелёном, как лес…
Бился ветер о мамино платье.
Самолёт утончался…Иcчез.
Прямо в пекло заката, на запад,
рядом с ним проскользнули ещё…
И бензина коричневый запах
по зелёному бил горячо
***
«Элегия»
Следы оставив, отошли года
Совсем недавно ты ещё летал.
Я помню, батя, как тебя всегда
всё ждал, встречал и снова провожал.
Так жизнь прошла, как трудный перелёт.
Проснусь, бывало – нет уже тебя.
Какой ни прилетает самолёт,
из –под руки читаю номер я.
И не расскажешь ни в каких стихах:
с аэродрома, сильный, молодой,
идёшь ты с чемоданчиком в руках,
с портрета даже смотришь, как живой…
Ещё «Ли – 2» проходят над землёй,
о, как люблю я эти самолёты!
Мелькнут в окошке контуры пилота,
и я шепчу ему: - Лети, родной!
Никто не знает, как мне тяжело,
как больно крыльям раненой мечты.
Пусть ни тебе, ни мне не повезло,
я стану тем, что в мире было ты.
***
« Болтанка»
И в качке можно выстоять,
в любой болтанке – да!
Когда дороже истина,
болтанка – ерунда.
Заходы на посадку
и перепад высот
порой куда не сладки –
кто полетал, поймёт.
Или – отказ мотора
или – расчёт глиссад…
Фиксировать приборы
и в клеточки писать.
Всё заносить в тетрадку,
да ровненько – ей – ей!
Измотанный болтанкой,
не думаешь о ней.
Скорей бы прилетели,
сегодня тяжело,
скорей бы до постели
добраться повезло!
Приду, возьму газету
и снова полечу
по строчкам…
Чтенье это
сейчас не по плечу.
Не то, что буквы скачут,
а просто всё летит,
а просто мир иначе
со мною говорит.
И чувствую в покое
как просятся, тихи…
Занятье немужское,
Проклятые стихи.
***
В субботу умер маршал Рокоссовский.
Подумать только – маршал Рокоссовский!
Его – то
Жизнь могла бы поберечь.
Лежит он в красной, каменной могиле:
Неважно – траура не объявили
Хотя бы на день – не об этом речь.
Он много делал,
и терпел немало,
сражался так,
чтоб меньше был урон,
и прожил, до конца не понимая,
что маршал Рокоссовский –
это он.
Моя держава славою богата.
Двух – трёх имён хватило бы на всех!
Но есть такая слава –
сорок пятый,-
которую не очень помнить – грех.
И в городишке, радостью согретом,
на площади, во всю её длину,-
цветные, из материи, портреты
трёх маршалов, закончивших войну.
Прожектором подсвеченные, ночью
их звёзды были далеко видны
значительным, победным многоточьем
второй великой мировой войны…
Заря мерцала, узкая, как меч.
И в тихий день, субботний, августовский,
ушёл в портреты маршал Рокоссовский.
Большое горе.
И об этом речь.
1968г.
***
Свистел патруль, и лаялись торговки.
По всей платформе, отомкнув штыки,
над головами бережно и ловко
меня передавали моряки.
Ознобная, прощальная мелодия.
Озлобленный, дымящийся вокзал.
- А где твой папа? –
-Защищает Родину! –
Я Родину тогда ещё не знал.
Они так понимающе кивали,
искали мать, ботинками гремя.
Они меня запомнили едва ли,
а завтра умирали за меня.
Так и остались –
в касках вдоль перрона,
с цигарками на горьком ветерке,
толпясь в дверях товарного вагона,
как спички, в приоткрытом коробке.
***
Мне так хотелось показать
тебе мой домик деревянный,
где виноградная лоза
стучала в ставни постоянно.
Пройти по улочке кривой
от старого аэродрома,
где всё наивно и знакомо,
и я ничей, я только свой!
Я посадил здесь эту вишню,
тут до сих пор мои цветы…
сказал бы кто, что я не лишний –
хотя бы ты, хотя бы ты!
Такая мне нужна забота,
такое дело – не пустяк, -
чтоб даже женщина
за что – то
меня любила,
а не так.