***
Я не Веласкес и не Гойя,
А ты не ведьма и не маха,
Но по ночам от паронойи
Я не могу уснуть от страха,
Что унесёшься как комета,
Спеша за полною луною,
И будешь до утра раздетой
Плясать под Лысою горою.
Собой рунические знаки
Являют все на свете жёны.
Таится в разодетой махе
Соблазн молочно-обнажённый.
Не потому ли с пылом юным,
Как искушённый чернокнижник,
Я изучаю твои руны,
Что ты в белье скрываешь нижнем?
Жаль, не Веласкес я, не Гойя,
Чтоб на холсте изобразить
Восторг художника тобою.
***
руки твои нежнее вечернего ветра,
мягче лунного света и ласковей сладкого сна...
в нашей вселенной ни звуков, ни боли, ни смерти -
время застыло в колодце без верха и дна...
падаем, снова парим, замираем,
воздуха делим последний пьянящий глоток...
счастье, что мир этот непознаваем,
каждый счастливей вдвойне, если не одинок...
губы твои нежнее вечернего ветра,
мягче лунного света и ласковей сладкого сна...
в нашей вселенной ни звуков, ни боли, ни смерти -
время застыло в колодце без верха и дна...
***
Покрылись озёра болотною ряскою,
Звенят над водой комариные пляски,
А где-то в дупле, как кикимора в сказке,
Заухала глухо спросонья неясыть.
На лунной дорожке блеснул хвост русалки
И шепчет листва мне: пропал ты, пропал ты...
Не леший ли водит по лесу по кругу?..
Кто дышит из тьмы в моё чуткое ухо?..
Опять за спиной подозрительный шорох!..
В бок впился сучок, словно ведьмины шпоры...
Меня, чтоб слетать на шабаш, оседлает
И мы с ней меж звезд до утра полетаем...
Когда я проснусь, от росы весь продрогший,
Колдунья изчезнет. И озеро тоже...
Я мёрзну
Я мёрзну. Любовью хотел бы согреться.
Возьми же моё и отдай своё сердце...
Колдовство
в руке зажав веретено, принцесса крепко спит у трона
и в укатившейся короне соткал паук гнездо давно...
всех одолел столетний сон: всю свору гончих и придворных,
министра с миною притворной, шута, смотрящего в окно,
король с супругою его застыли вместе с коридорным,
и муха над печеньем сдобным подвешена внезапным сном...
спит замок, дремлет королевство, в конюшне лошади храпят,
терновником покрылся сад: торчат колючки повсеместно,
и пруд прозрачный королевский, как дрёмой, ряскою объят...
где королевич?.. где солдат? спасти всех может, как известно,
на крайний случай и дурак... ведь поцелуй - простое средство,
с ним ошибиться можно как?.. мы это все умеем с детства...
кто ж от проклятия спасёт?.. навек застыли, как живые,
в музее у мадам Тюссо принцесс фигуры восковые...
нестойкий оловянный солдатик
растекаюсь на солнце расплавленным оловом
в новую форму, она цвета хаки,
руки-ноги в порядке, не хватило на голову –
безголовый солдат, идеальный для драки...
не в бою голова моя напрочь утеряна,
не картечью снесло, не деньгами, не думами -
закружило, сорвало как лист утром ветреным,
унесло далеко за ограду чугунную,
лишь увидел тебя от смущения шумную -
в белом платье кружилась под белым ты деревом...
растекаюсь на солнце расплавленным оловом,
оказался нестойким оловянный солдатик,
от любви потерял я ненужную голову
балерину бумажную встретив некстати...
***
в витрине напротив галантереи
стоят безголовые галатеи
и манят таких же, но только живых
купить кружева, что надеты на них...
час тишины
фонари закрывают устало совиные зенки...
рёв моторов - зевок пробудившихся львов -
разгоняет последние звёзды, будит сонных прохожих,
и в испуге дрожат стаи листьев, облепившие ветви деревьев...
шелест шин наносит пунктиром свой след на магнитные ленты затёртых дорог...
это час тишины, странных звуков и вздохов травы
и немые свидетели непонятной им жизни, манекены с фигурами вечных любовниц,
равнодушно таращатся в окнах витрин: кто-то в строгом костюме, кто-то в нижнем белье...
я жду первый автобус возле ржавой калитки в запущенный двор - тут не ходят давно...
после паузы ранней хлынут дети асфальта,
заполнят собой, словно кровью, пустые артерии улиц,
упадёт с неба зной и оглохнет от гула...
Израиль. Лето. Полдень
Пыльные листья на пыльных деревьях.
Пыльные травы. Отсутствие ветра.
Зной запыленный стекает по шее.
Сонная пыль оседает в трахее.
Мертвое царство полуденной лени.
В пыльных глазах нет ни мыслей, ни тени.
Белая сыпь на камнях и прохожих,
Пыль на зубах, на мозгах и на коже.
На пыльной дороге упавшей монетой
Сверкает на солнце библейское лето.
принцесса
из снов навстречу мне плывёт принцесса из восточной сказки:
походка, нос, глаза и рот прабабушки, царицы Савской...
дочь ночи, ветра и луны, богиня, чёрная пантера –
плывёт походкою гетеры: кимвалы в такт шагов слышны –
мной недосмотренные сны вдруг воплотились в полной мере,
когда улыбка вспышкой белой из полуночной стороны
лишила напрочь головы – от эбонитового тела
исходят токи - словно бы не шла колдунья, а летела
с врождённой грацией газели в полсантиметре от земли –
что ей все наши взгляды-стрелы, раз ей неведом яд любви...
пусть под ногою не ковры, а тротуар в разводах грязных,
но красота тем и прекрасна, что ни зеркальные полы,
ни одеяло из золы, ни Африки суглинок красный,
ни глупость, ни наряд ужасный – не отвращают от любви...
про любовь
полу-любовь, полу-привычка уже не превратится в страсть,
костёр от отсыревшей спички уже не вспыхнет, сроду часть
уже былым не станет целым, как не пытайся растянуть
её до прежнего предела... заведомо бесцелен путь,
когда дорога надоела и очень хочется свернуть,
любить не выйдет между делом, наполовину, по чуть-чуть...
любовь – кровавый Колизей, где только двое в центре круга...
и нет ни брата там, ни друга, ни человека – двух зверей
смертельный танец... первым бей... проткни мечом её кольчугу,
не умерла она – о, чудо!.. отныне до скончанья дней
сражаться будете друг с другом...
Не верьте
Кричим мы друг другу:
- Прости и вернись!
Но снова по кругу
Уводит нас жизнь.
Мы рядом плутаем,
Мы оба в ответе,
Что спутали с раем
Бесовские сети.
И крик наш невнятен,
Как эхо былого,
Где солнце без пятен,
Где песня без слова.
В ответ нам от ветра
Колышатся ветви
Деревьев, засохших
От боли и смерти:
- Не верьте, не верьте,
Обману не верьте,
Кружат вас не черти,
Надеждам не верьте,
Вы сами виною,
Вы сами виною,
Что все по-иному,
Что все по-другому...
***
Глаза опухли: слезы хуже терки
Взбагрянили завесы нежных век.
Слова порой страшней жестокой порки -
Так может бить лишь близкий человек.
Любимая, прости меня за глупость,
За колкую жестокость наших ссор,
За нежных слов обыденную скупость,
За глаз твоих заплаканных укор.
***
Ты говоришь, я не люблю тебя,
и век со мной напрасно прожит,
но в сердце я воткнут, как ножик,
пока я там - и ты жива...
Ведьма
Любимой жене посвящаю
Я привязан к тебе
Как к столбу, на котором сгорю
Улыбаясь запекшимся ртом.
Эти путы стальные уже не порву.
Мы повязаны кровью
Невинных младенцев:
Эта общая кровь,
Твоя и моя,
Наполняет их тонкие вены.
Я привязан к тебе
И к нашим мальчишкам...