Иван Сергеич бродит по лесам – и эта страсть, как видимо, взаимна. Он этот мир однажды написал, здесь жизнь его, отрада и заимка. Он внемлет пёстрой птичьей болтовне – пока поют, наверное, усадит котёл с заваркой, обратясь вовне, среди берёз и замерших усадеб. Он спит в стогах, читает по следам, неспешно перелистывает листья: здесь лось бродил, а здесь глухарь слетал, тут волчий дух, а там улыбка лисья.
Весь этот край изучен от и до, но полон вдохновенья и полёта, когда восходит в небе Виардо, и свет её ложится на болота, расходится, серебрян и тягуч, дрожит в воде пугливо и капризно, и сердце преломляет этот луч, как дивная, магическая призма. И сердце преломляет ясный край, осенние опушки и юдоли – просторы эти хоть всю жизнь вбирай, а не впитаешь и десятой доли,
зато пропахнешь дымом и травой, и сердце у ночных костров согреешь… Он бродит, он далёкий и живой. И я пишу ему: «Иван Сергеич, вы там, в лесах, таинственных вполне, где туча тяжелей мешочка с дробью, а здесь, в промозглой невской тишине, я вновь явился к вашему надгробью. Какой-то год, начало октября, все летние рапсодии пропеты. Нева от сонной скуки отекла и силится залезть на парапеты.
Здесь многое знакомо Вам, хотя, конечно, тут не калька и не слепок того, что Вы забрали, выходя, запомнили всем сердцем напоследок. Но если слушать дождь, закрыв глаза, кто станет думать о часах и датах? Вы бродите в лесах – за небом, за туманами в мерцающих раскатах: там то ли гром, а то ли топоры, и высота с улыбкой несравнимой вытаскивает, как из-под полы, и рассыпает уток над равниной.
Они летят, прекрасен их полёт, они подобны линиям в пунктире. Их видят все – приказчик, что поёт в притихшем и восторженном трактире; старик, чья речь угрюма и косна; помещица в кругу гостей сомлевших; подпаски, что пугают у костра друг друга разговорами о леших; крестьянка в поле; юноша в саду; и тот немой, что так внезапно чуток… А утки набирают высоту, и высота разглядывает уток».
Не правда ли, порою жизнь длинней, чем виделось из детства, из ромашек? И верно ли, что кто-то там за ней встречает, улыбается и машет? Негромкий дождь, мерцание дорог. По крышам влажный блеск лежит, как наледь. Я без приветствий начал монолог, засим имею право не финалить. Осенний вечер смотрится в плиту. Горсть фонарей под хмурым небосводом. И утки, замедляясь на лету, как листья, льнут к холодным чёрным водам.
Друзья, добро пожаловать в моё сообщество ВКонтакте: vk.com/ivan_denisenko :)