ВРЕМЕНА ГОДА
В пушистом сиреневом инее
Волшебный затих Ленинград.
Атлантов упругие линии
Сквозь изморозь мощью звучат.
И кажется сказка не кончится.
И будут на ветках всегда
Из снега пушистые пончики,
Но тут наступает весна.
Сияя небесными красками,
В свободе от зимних оков
Нева сладострастно и ласково
Целует гранит берегов.
И запахи корюшки сладкие,
И вид анемонов лесных
Смягчили все грустные складки бы,
Но кончилось время весны.
В белесых проспектах и улицах,
Где царствует белая ночь,
И в дождь и в туман (как получится)
Гулять ленинградцы не прочь.
Проглянет застенчиво солнышко.
У Крепости тел, как в Сочах.
И тут обозначится донышко
Короткого лета. И , ах!
Багровый салют над бульварами!
В аллеях цветные ковры.
Заката пурпурное зарево
Как знамя осенней поры.
И все в этом граде красивое,
Что царский дворец, что собор
Живи Ленинград мой на диво всем.
А Нью-Петербургу в укор.
В ПИТЕРЕ ДОЖДЬ
Он такой. Он очень шустрый.
Моет статуи и бюсты.
Влажным лаком кроет камни
И мосты, и ребра крыш.
Мягко так стучится в ставни
Словно наш приятель давний.
И в ночи, и утром ранним
Дождь резвится как малыш.
Все промокло. Всюду лужи.
Каждый третий вдрызг простужен.
Покрывает плесень фризы.
Что тут делать, как здесь быть?
Из подвалов лезут крысы.
Всех достал шалун бесстыжий.
Только волосы у лысых
Не сумел он намочить.
Вдруг распались злые тучи.
На прохожих брызнул лучик.
Потекла по небу алость.
Вот и счастье молодым.
Ну и старым тоже радость.
Что им солнышка досталось,
Что потешить можно старость
И не нужно ехать в Крым.
ВЕТКА СИРЕНИ
Этот Нью-Петербург никогда не приму,
Да и он меня тоже не примет.
У Финляндского молча фуражку сниму,
Чтоб почтить гениальное имя.
Ленинград узнаёшь даже в век перемен
На холсте, на экране, на фотке.
Хоть калечат классический стиль и модерн
Идиотские бизнес-высотки.
Над Каналом повис романтичный пролёт
А внизу в мире запахов сточных
Ветка белой сирени тихонько плывет
Ленинградскою белою ночью.
ЭТЮД С НАТУРЫ
И статуи, и вазы,
и бронзовых героев
Снег накрывал, и хвоя шушукалась с тоской.
А рядом плыли МАЗы,
Неслись фургоны воя
И слышались удары в ремонтной мастерской.
Пустынно в зимнем парке.
Там не гуляют дети.
Лишь девы в мутном свете роятся у мостка.
Сверкают вспышки сварки.
И в сумрачной карете
На город наезжает зеленая тоска.
У женщин губы алы
Глаза стреляют смело.
Они стоят по делу на точках ключевых.
Водилы, как шакалы,
Шустрят и кроют матом
На этой тихой бирже для местных плечевых.
АККОРДЫ СУДЬБЫ
Самшита ветки
на лунном круге.
Бальзамный мир в цикадном хоре.
Какое счастье!
скользнуть с подругой
в ночной простор, в ночное море.
Смех! Волна! Радость рядом.
Блеск! Новизна! Жизнь – отрада.
Вниз, вглубь. Раз-два. Как дельфины.
Вверх, вздох. Соль губ. Жуть пучины.
Бормочет дождик
в железных трубах.
Шикарный юг в воспоминаниях.
Балтийский ветер
щекочет губы,
вовсю гуляет меж стылых зданий.
Грязь! Вода! Всюду слякоть.
Снег! Холода! Только плакать.
Кругом тоска серых улиц.
И вид у дам мокрых куриц.
Тяжелый город
больной и липкий,
как некий монстр залег у моря,
прошел сквозь бури ,
прошел сквоз пытки,
но все же выжил. С судьбою спорит.
Но вместо яств -- суррогаты!
Тьма лже-лекарств! А с зарплаты
за все дерут по три шкуры.
И грязь и вонь: рычат фуры.
Самшита ветки
на лунном круге.
Бальзамный мир в цикадном хоре...
Ужели было?
Ужели будет?
Ужели радость осилит горе?
НЕ ВЕРЬ ПОЭТАМ
Мрачный поэт:
«К чему эти звёзды когда все помрем?
Ни лета не будет, ни черта, ни Будды.
Погаснет светило, и злобным огнём
Вулканы плеваться лишь изредка будут».
Печальнвй поэт:
«Созвездие Крысы над градом взошло.
Вот-вот задождит мокроносая осень.
А тусклое солнце на нас, как на зло
Косится сквозь нити разорванных кросен».
Добрый поэт:
«Вознес Орион бриллиантов набор
Над Питером, осенью в пурпур одетый.
И мягкое солнышко манит на двор
Из комнаты в бабье сладчайшее лето».
Радостный поэт:
«На небе блестят мириады миров.
Красавица осень все золотом кроет.
А солнце сквозь нежный жемчужный покров
Нам шлет свой привет и не мучает зноем
НОЯБРЬ ГРУСТИТ
Вновь дождь льёт в ночи.
Во всех дворах шуршит, шумит, стучит.
Вновь сон пропал.
Туман под утро пал.
Весь город спал.
Вот град, черт возьми!
Здесь днем темно и свет везде горит.
Вдруг снег напал.
Нева нагнала вал,
и город встал.
В садах нет тепла
И дух гнилой, и в небе стынь и мгла.
И зря народ
Тепла и солнца ждет.
Лишь дождь идет.
ТОНГО БЕЛООЙ НОЧИ
(На музыку Ежи Петербургского)
Над жемчужным заливом
Две влюбленные чайки
Без стыда, без утайки
Сплели крыла.
Ну а мы как шальные ,
По причалу все ходим
И никак не не находим
Любви слова.
Не волнуйся, я не стану злиться,
Если вдруг обнимишь ты меня.
Над жемчужным заливом,
Как луна белой ночью,
Осторожная очень,
Любовь взошла.
ДОЖДЬ К ЛИЦУ
И снова дождик. Ну и ну!
Когда же кончится ненастье?
Когда же грустную струну
Настроят на тепло и счастье?
Кто знает, может быть мажор
Совсем не нужен Петербургу?
Быть может солнышко в упор
Не хочет освещать округу,
Где чёток линий черных ряд
Где всё скульптурно, лаконично
Где правит графика парад
Где краской мазать неприлично?
Когда струится светлый дождь,
Лик Петербурга свеж и ясен
Среди фонтанов, парков, рощ
Он обаятельно прекрасен
ВСЁ ОРАНЖЕВО
В оранжевую осень чудесен Ленинград.
Таблички над трамваями: «Вниманье, листопад».
Цветами одаряют садовники детей.
А в зеленных снопами укроп и сельдерей.
В оранжевую осень в аллеях благодать,
Букет из листьев клена так хочется собрать.
А в Летнем полубоги особо хороши.
На стогнах Петропавловки туристов ни души.
В оранжевую осень у города отгул.
Не видно вспышек молний, не слышен грома гул.
Не рвут ветра рекламу, не бесится Нева.
В заливе штиль и чайки, в тумане острова.
Оранжевые листья, оранжевый закат.
И в очагах, и в яслях замолкнул смех ребят.
Луна над Ленинградом печалью налилась.
В оранжевую осень блокада началась.