Она встала на подоконник и распахнула оконные створки. За окном шел дождь, а внизу, там, на шестнадцать этажей ниже, бежали под зонтиками прохожие.
Был поздний вечер, а в комнате играла музыка. Ей так надоело не жить, а выживать. И она, раскинув руки, прыгнула вниз, как прыгают с вышки в бассейн. Казалось, что время замерло. Ветер дул в лицо, а теплые капли дождя падали с неба и стекали - по раскинутым рукам, по распростертому в невесомости телу, по тонкой одежде и бледному лицу.
На губах всё так же "стояла" безумная, счастливая улыбка. Не было ни боли, ни страха, лишь дикая гордость, что она теперь научится летать, в ней был безумный адреналин и никому непонятный смех. Она знала, что разобьется, она хотела просто побыть свободной несколько мгновений. Те несколько мгновений, что отделяют ее от земли. Те несколько мгновений полета. Она всегда мечтала летать, но получалось только крылья ломать .
Любой полет влечет за собой неизбежное и больное приземление и даже смертельное. Она знала это, но совладать с желанием лететь хоть несколько секунд она уже не могла, потому и шагнула без страха и упрека с этого подоконника.
Земля стремительно приближалась, но она вдруг словно зависла в воздухе, дыхание перехватило, как бывало в редкие минуты непереносимой радости. Если бы кто-то смотрел на нее сейчас...
В воздухе зависла девушка в мокром белом платье, с бледным лицом, смеющаяся, последний раз в жизни ,а раньше ей приходилось только плакать .
Но за ее спиной распустились белоснежные крылья. Они не давали ей упасть. Она оглянулась, с удивлением коснулась белого крыла и нерешительно взмахнула .И полетела, вверх, туда, где ничто не могло причинить боли, где была только она и эта неограниченная свобода. Она была готова умереть, но какая-то сила не позволила ей этого сделать, даровала крылья, словно во искупление всех ее страданий.
Только этих крыльев никто не видел.
Дождь прошел и девушка очнулась в своей комнате.
Только распахнутое окно и белое на подоконнике платье, никому больше невидимые крылья за спиной говорили о том, что это был не сон.