рассказ
Это были самые «креативные» годы моего детства.
…Завтра воскресенье. В кинотеатре «Гигант» вторую неделю показывают «Чапаева». С пацанами договорились на первый утренний сеанс. Предчувствую, отец просто так мне рубль на кино не выдаст, хотя на этой неделе в моем дневнике ни одной тройки…
«Пап, а, пап… в «Гиганте» «Чапаев» идет...» - я начинаю нараспев ближе к ночи, чтобы избежать каких либо заданий «в порядке обмена». Отец реагирует на мою «песню» тоже в своей манере: «Чапаев? Где? Откуда он взялся? Его же убили в Гражданскую! Или его… это… утопили…». Такие у него шутки-прибаутки… «Не... - подыгрываю я - говорят, выплыл… Схожу завтра на десять?» И тут «неожиданный папин поворот»: «У тебя что: деньги есть?». «Ну, паа!..». «А вот ты попробуй, заработай! Отец горбатится, горбатится... Какие у меня деньги? Откуда?».
Правду говорит тётя Аня: «нервомотатель», твой отец, ох, нервомотатель...» И всего-то один рубль! «А ты этот рубль заработай!..».
Отец оживился: «Смотри, всё очень просто. Ты ведь уже пробовал, помнишь?». Ясно… предлагает «ровнять» гвозди. Худшего и не придумать!
...После каждой пары туфель (о туфлях и всей папиной работе можно романы писать - говорила тетя Аня, и здесь я с ней согласен)… так вот, от каждой пары оставалось много вынутых из деревянных колодок очень-очень маленьких гвоздиков… На них жалко было смотреть: битые-перебитые, гнутые-перегнутые! Просто червячки застывшие… А шляпки?! Брр… С острыми-острыми краями: сколько их ни прижимай к «утюжочку» (наковальня такая на коленках), они всё равно выворачиваются и впиваются в пальцы – как пиявки! – даже капельки крови иногда…
...Отец высыпает на свой рабочий столик приличную горку этих маленьких «инвалидов сапожного искусства» и «подкупающе» улыбается: «Смотри, какое кино! Сто гвоздей – сто копеек, двести гвоздей… ну и так далее…». Потирая руки, он раскладывает передо мной инструмент и припевает: «Вот тебе твой утюжочек и сапожный молоточек, мой дружочек». Да, иногда у него складно получается сочинять. Я, наконец, устраиваюсь «как положено» и погружаюсь... в «творческие раздумья»...
Решив начать не с самого трудного, отсчитал я из общей кучи сто кривуль - «ровно на билет» - мне лишнего не надо. Старался – отбирал только самых-самых «легко контуженных»…
«Не слышу стука - такая скука… - отец уже из спальной, сонным голосом - чем ты там занимаешься?». «Я отсчитывал… чтобы точно было…». На него хорошо действовала уверенность в голосе – убеждала… «Считай – не считай – сто рублей, то есть гвоздей… хрр-р… гвозди… рубль берр-регут...». Он уже сладко похрапывает…
Почувствовав себя увереннее от наступившей бесконтрольности, потихонечку-полегонечку начал я колотить: сначала по «утюжочку», потом… а потом все чаще по пальцам: «р-р-раз! Еще рра-ззз! А-а-а!.. А-а-а!..» Это невыносимо!
Гвоздики «текс». Знающие люди скажут, этого «тексика-лилипутика» можно накрыть одним пальцем – и не увидишь. Да, но вертится он, как живой и здоровый! Очень быстро мои пальцы распухли, посинели и покрылись маленькими коричневыми пузырьками там, где «удалось» прищемить их между «утюжочком» и «дружочком».
Нормальные пальцы быстро закончились, и последние потуги остаться честным человеком себя исчерпали. «Где же выход?».
...Прошло много лет, мне до сих пор стыдно за ту ночную «операцию», за мое слабодушное «изобретательство»...
Едва успев отчаяться, смотрю и глазам не верю: прямо передо мной на полке рядом с колодками и каблуками примостился небольшой чайничек-инвалид - без носика, весь помятый, облупленный… но какой богатый! По самую верхушку был он полнехонек новеньких, блестящих «тексиков» - что называется «с иголочки»! Осталось только нанести этим неприлично красивым франтам «фиктивные побои», превратить их в «тщательно выровненные» … «на глаз», конечно. Если сильно не приглядываться. Что и говорить - стопроцентное жульничество.
Быстро управившись с этим нехитрым делом, я улегся спать с «чистой» совестью жулика, до конца выполнившего свой «долг».
...Но, как оказалось, главные неприятности поджидали меня следующим днем… Утром, не глядя отцу в глаза, получил я из его мастеровых рук свой «честно заработанный» рубль и отправился с друзьями в кино…
Что необычного может случиться с человеком у кассы кинотеатра? Подал деньги – взял билет, отошел. «Следующий!»… «Да!.. (А деньги? Деньги где?)… Где мой рубль? Где?.. А-а-а!.. О-о-о…у-у-у…». Горе, охватившее меня, не поддается описанию! Потерянный рубль искали до самого начала сеанса.
Все были наслышаны о крутом нраве моего отца. «Ничего – подбадривали меня пацаны – не переживай, мы тебе все кино по кадрам распишем». «Да, отец потребует подробностей: что, мол, я тебе рубль даром давал? Я желаю, чтобы мой сын научился по-человечески внятно пересказывать то, что он только что видел и слышал!».
Весь сеанс проторчал я у выхода из кинозала, приклеившись ухом к закрытым дверям. Кроме криков «Ура!» и пулемётных очередей так ничего и не разобрал. Бурная реакция моих друзей на кинофильм мало что к этому добавила. Они «размахивали шашками», спорили, перекрикивая друг друга. Да… в тот момент меня мог выручить только сам Господь…
И он-таки выручил – отправил мне навстречу двоюродную сестренку Жанночку - мою палочку-выручалочку.
Если у меня дома ожидалась «гроза», я уговаривал ее «к нам в гости» в качестве «пожарной машины». Сестра была на два года старше меня и на целую жизнь мудрее. Но главным в ее характере была неоглядная доброта. Она всегда была готова прийти на помощь: хоть братику, хоть щеночку, хоть какой-нибудь бабочке…
В этот невезучий день мне повезло дважды – Жанка буквально «только что», по ее словам, посмотрела «Чапаева».
...Не могу сегодня сказать наверняка: то ли мы с сестренкой и впрямь убедили отца в том, что Чапаев выплыл, то ли при ней отец постеснялся обрушить на меня весь свой гнев. Как только моя спасительница ушла, я тут же «с энтузиазмом» взялся за тетрадки, и больше к этой теме мы с отцом не возвращались…
Жанночка – мой ангел-хранитель - потом все мне объяснила: «Бог покарал тебя за поступок, не достойный пионера (я ей про гвозди - все, как на духу…), Боженька всё видит! Но Боженька тебя и выручил. Смотри! Больше таких номеров не откалывай. Второй раз Господь тебе уже не поможет».
Кубань, январь 2013