А ПОСЛЕ
Ты помнишь двухэтажный особняк,
Кокетливый, смешной и очень милый.
И наш замаскмрованный столбняк,
Когда во двор девчонка выходила.
Ты помнишь перед Промкою фонтан,
Подсвеченный огнями из танцзала
Где девочке, одетой в сарафан
Свиданья наша пара назначала.
Девчонка нас отвергнет. Мы взгрустнем.
Так нам самонадеянным и надо.
Вот после пожалеет обо всем...
А после приключилася блокада
ПЛАКАЛИ АНГЕЛЫ
Трупы в машины несли, как дрова.
Рвы не копали, взрывчаткой взрывали.
В каждой квартире покойник иль два,
В каждой парадной и в каждом подвале.
Плакали ангелы, сжался астрал
(Не было раньше страшней лихолетья).
Город горел, а народ умирал,
Страшной и долгой мучительной смертью.
ТАКАЯ ВОТ МАТЬ
Искала девочка в сирени
Частичку счастья своего,
Но взвыли адские сирены
И не осталось ничего.
Ни мира, ни цветов, ни счастья
Ни даже девочки самой...
Набив кладбищенские пасти
Костями , тленом и золой.
Прошлись бульдозеры, трамбуя
Детей, дистрофиков, как грязь.
И полнотелая статуя,
Гирляндой медной салютуя,
Над миром скорби вознеслась.
И где ж была ты Мать-Россия?
Как так случилось, так стряслось,
Что на снега, на мостовые,
Пол Ленинграда улеглось?
ЗА ЧТО7
Зенитки на Марсовом поле стучали.
Лучи рассекали блокадное небо.
Железные крыши от боли стонали.
Детишки просили у мамочек хлеба.
И матери жизнь отрывали для крошек,
А крошки без мам, как цветы погибали,
Обняв своих мишек, солдат и матрешек,
Кто в детской кровтке, кто в темном подвале.
За что херувимы мой город не любят?
Зачем поступают как те террористы,
Которые деток безжалостно губят
Во славу идей и дурных и нечистых?
Теперь алкоголь с наркотой запустили.
И пища не пища, и дрянь медицина.
Звучит непристойность в свободном эфире.
И предки дрожат что за дочь, что за сына.
* * *
Попов развелось больше чем при царизме.
Под звон и молитвы все хуже живем.
С броняшки взирает Ильич с укоризной:
"Товарищи! Ложным идёте путём!"
МОЦАРТ В ПОДВАЛЕ
1.
Моцарт в каждой пьесе
Чёток и ритмичен.
Где то в меру весел,
Где то и трагичен.
То звучит парадно,
То рождает смех.
Тонко, элегантно,
Он чарует всех.
2.
Взвыли сирены
Люди все в подвалы
Быстро по ступеням.
Дети в одеялах,
женщины кто в чём.
Дрогнули плиты.
У детей глазёнки
Ужасом налиты.
Сыплется щебёнка
вместе с кирпичом.
Взвинчены нервы.
Все на пределе.
В темном подвале, где холод и лёд,
С жуткой улыбкой
Мальчик на скрипке
Моцартом струны скрипичные рвёт.
3.
Выжил мальчишка и стал скрипачом.
Слава, гастроли, награды, почёт.
Скрипка всех властно за сердце берёт.
Чудо-смычку вроде всё нипочём.
Чисто колдун этот странный скрипач!
Так отчего эти стоны и плач?
Правда проста, но не знает народ:
В скрипке под декой блокада живёт.
КЛОДТОВСКИЕ КОНИ
Взметнулись могучие кони.
А рядом атлеты, как боги,
Стремятся умерить строптивых,
Гуманность и ласку поправ.
Коням этим прусский der Kоnig
Подарок прислал не убогий --
Решетку с рисунком красивым
И скульптору -- орден «Орла».
А скульптор был дико талантлив.
Настолько, что сам император
Отметил: «Ты делаешь лучше
коней, чем любой жеребец».
Действительно: кони в металле
Как некий загадочный фактор
Окрестности делали круче
И трогали струны сердец.
За Крепостью тучи багровы,
И ангел мерцает неброско,
И гулы на гром не похожи
Гремят на пустых площадях.
Стоят бастионы сурово.
Витрины зеркальные в досках.
Зенитки глядят на прохожих.
И окна в бумажных крестах .
В холодную, позднюю осень
Снимали коней с пьедесталов.
Чтоб в землю зарыть на газонах
В пустынном дворцовом саду.
И был горизонт мрачно грозен,
Казалось, природа страдала.
Стучал метроном напряжённо.
Пророча большую беду.
Но выстоял город прекрасный
Ценой сотен тысяч страдальцев,
Героев простых, незаметных,
Погибших в морозном аду.
И в день лучезарный и ясный
Девчонки в военных фуфайках
Коней на свои постаменты
Воздвигли у всех на виду.
На грамм не прибавили хлеба,
Не дали тепла в батареи,
Мужчины все так же на танках,
А радость на лицах людей:
На фоне лазурного неба
Как в мирное, доброе время
Взметнулись над чистой Фонтанкой
Фигуры прекрасных коней.
Рекою текут пешеходы
Туристы кучкуются роем
Все ищут на конской мошонке
Лицо, что, мол, Клодт изваял.
Забылись блокадные годы,
Как будто и не было горя,
Но сетка щербин от осколков
Гранитный язвит пьедестал.
ХОТЬ ЧТО-ТО
МЕЧТА ОЛЬГИ БЕРГГОЛЬЦ
"…Наступит день, и, радуясь, спеша,
еще печальных не убрав развалин,
мы будем так наш город украшать,
как люди никогда не украшали.
И вот тогда на самом стройном зданье
лицом к восходу солнца самого
поставим мраморное изваянье
простого труженика ПВО.
Пускай стоит, всегда зарей объятый,
так, как стоял, держа неравный бой:
с закинутою к небу головой,
с единственным оружием – лопатой".
ПРОШЛО ПОЛВЕКА
Вознесли на железные балки
Шмат металла с центральною дыркой,
И назвали всю эту бодягу
Ленинградкой, бойцом ПВО*.
На открытие позвали старушек,
Ветеранов не очень и прытких,
Как никак всем за восемь десятков,
А кому и побольше того.
Ветераны подкрасили губки,
У метро по букету купили
И на Кронверкской улице дружно
Обступили возможный шедевр.
Спало медленно вниз покрывало.
Постаревших бойцов удивили
Перекрестия швеллерных балок
И скульптура, что давит на нерв.
Ленинградки цветы возложили
К небольшому гранитному камню.
Вот и все, что они заслужили
За смертельные ночи и дни.
Деликатно ещё постояли,
Выступления послушав, вздохнули
И домой побрели потихоньку,
Удивляясь, что помнят о них.
*Более 17 000 женщин состояли в подразделениях противовоздушной обороны Ленинграда.
ГОЛУБАЯ ДИВИЗИЯ
Мы очень любили испанских детей!
И каждый мечтал об испанке.*
Мы всяко ругали фашистских вождей!
Мы зло ненавидели Франко!
А, «Но пассаран!» – это наше «Даешь!»
А тетя ИбАррури—Ленин.
Ну, что с октябрят несмышленных возмешь?
Там каждый в победе уверен.
Но сила взяла – и в Мадриде парад.
Используя пыла излишек
Испанцы притопали под Ленинград
Морить ленинградских детишек
Но есть справедливость! И радуюсь я!
(Что даже немного неловко).
Лежит Голубая дивизия вся
Под русской деревней Поповкой.
*Головной убор в виде пилотки с кисточкой
ДУШКА МАННЕРГЕЙМ
Московские чиновники открыли в Петербурге
Памятную доску в честь Маннергейма.
Маннергейм для финнов, что икона,
А для ленинградцев – лиходей,
Уморивший больше миллиона
Ленинградских женщин и детей.
Не один, конечно, в паре с Адей
Но зачем достоинства делить?
Очень нужно в бывшем Ленинграде
Его имя в бронзе воплотить!
Ленинградцы даже не взроптали.
Да вообще и некому роптать.
Тех из них кто в голод не пропали,
В девяностых покосил инфаркт.
Что возьмёшь с таких терпил кондовых
Как ньюпетербуржцы. Все снесут!
Скажут: «Будут вешать на Дворцовой»--
Со своей верёвкой пригребут*.
*Автор очень рад, что ошибся насчёт ньюпетербуржцев, которые всё-таки вынудили власти снять это бронзовое оскорбление с ленинградской стены
УЖЕ НЕ ПОМНЯТ!
«Никто не забыт и ничто не забыто…»
Слова проступают на плитах гранита
Как стих-завещание юным потомкам,
Которые жгут на советских обломках,
Которых болванят доской Маннергейма,
Которым фигачат фальшивые клейма,
Кого принуждают дружить с чёрной сворой,
Краснеть за дедов, что мол были суровы.
Продажным чинушам и злым либералам
Не верьте ребята. Под знаменем алым
Вставайте на бой, раз случилось такое.
Тревога! Тревога! Не ждите отбоя!
Илл.: Проект памятника жертвам блокады. Работа автора