Ниточками ножки перевязаны.
Плотненький, как гриб-боровичок.
Купидону противопоказано
Возвращаться без любвеобязанных,
И готов со стрелами лучок.
Вот завис Амур, суча ножонками,
Над весенней ласковой Землёй.
Голоса послышались негромкие.
Облака послушными болонками
Шли над человечьей суетой.
- Где же тайна? Страсти? Обмирание? –
Думал поражённый малышок, -
Только гогот, лапанье, кривляние,
С первой же секунды обвыкание,
Вместо серенады – матерок..
Понял мальчик, что пришла пресыщенность.
Глазки затуманила слеза:
- Что-то люди все на всех окрысились,
Пустотой своею повозвысились,
А пусты и души, и глаза!
Не пора ли мне в сердца нацелиться?
Но невольный выдался привал:
Во грудях там – то стручочек стелется,
То булыжник в парне или в девице
Вместо сердца в рёбрах трепетал!
В парах видел он и раторможенность,
И горенье в сумрачной тиши.
Но для дела всю свою ничтожность он –
Ведь исчезла дивная восторженность! –
Вдруг с печалью остро ощутил.
Без души и сердца, но внимательны
Были те, кто праздновал загул.
Вот один из пазухи старательно
Что-то доставал, и обстоятельно
Сердце-камень в мальчика метнул!
Позабыл о луке и о стрелах он.
Под кудрями выступила кровь:
- Как же стали люди безответственны!
Это для животных несущественна
Наша настоящая любовь!
…………………………………
- Хорошо, что хоть цела осталась кость! –
Врач ему впоследствии сказал.
Только мальчик, несмотря на молодость,
На свою природную упоротость,
Больше над людьми не пролетал.
26 января