Ты помнишь, как весной кричала
разящей зеленью своей,
что ты одна всему начало.
С твоих струящихся ветвей
волна зелёная спадала,
потом опять вздымалась ввысь.
Как ты цвела, благоухала!
Ну, а теперь? Ау, очнись!
В полусознанье что-то шепчешь,
поблекла вся твоя краса,
мечтаешь спрятать в белый чепчик
редеющие волоса,
прикрыться снежною вуалью,
облагородив наготу.
С какой отчаянной печалью
ты провожаешь красоту,
теряя каждый день охапки
своей желтеющей листвы…
Но даже с красоты остатком
передо мной всё та же ты –
красавица из раскрасавиц
в осенней дымчатой заре.
Твоя степенность, твоя старость
вдали, в неведомой поре.
Твой стебелёк ещё так тонок!
Изящной ножкой белый ствол
едва поднялся из пелёнок,
а ты уж захватила взор,
раскинулась шатром ветвистым,
вцепилась в воздуха кусок –
да как же ловко, смело, быстро!
Неистовый твой голосок
весной струился ароматом
настойчивым и молодым.
Ты не научена утратам:
тебя пугает голь и стынь.
Ты не обычная берёзка,
бела, уныла и скромна,–
ты слишком хороша и броска,
звездишься, ты наделена
характером невыносимым,
вся цель твоя – в себя влюблять.
Но как наивна, как ранима,
когда приходится терять
всё внешнее и напускное.
Ты просто очень молода.
Наверно, я тебя расстрою:
ты не годишься на дрова.
Когда-нибудь постигнешь мудрость,
согреешь чей-нибудь очаг.
Но красота твоя – не глупость,
моя любовь в моих очах.