По пустому тракту на север шел молодой ведьмак:
За спиною меч, под узцы косматого вел коня.
И морозным инеем лес мерцающий был объят,
А на землю тихо ложилась белым ковром зима.
По следам мужчины прозрачной лентой змеились дни,
Отражалось пламя в зрачках агонией рваных ран.
Говорили люди: «По локоть руки его в крови»
И плевали вслед, провожая взглядом: «Урод, мутант».
Только что слова? Затаённой злобы сокрытый яд.
Пусть однажды нож чья-нибудь рука под ребро вонзит,
Но до той поры лишь кольцом сомкнутый абрис пути
Да курганов морок, пещеры, топи болот, поля.
И хранимый в сердце с тоскою праздничный шумный град:
На Солтыций летний венком цветов распускалась ночь,
Затмевали полной луны сиянье огни костра,
Опьяняло разум медвяной жгучей росой вино.
Плавность линий, нежность округлых плеч — силуэт во тьме.
Алый след на тонких ключицах, ласка девичьих рук.
Но подкрался тихо рассвета призрак под дверь к утру,
И в поникших взорах безмолвной грусти застыла тень.
Только что любовь? Ведьмака ведёт неоплатный долг.
Равнодушный fatum веками зубы вонзает в хвост,
Подводя черту. У судьбы расписано все давно:
Где-то там заждался холодный, мглистый, сырой погост.
Значит, снова в путь. Одинокий замок в седых горах
Простирает к небу руины некогда грозных стен.
Каждый год сюда, — за плечом незримо ступает смерть, —
По пустому тракту идёт на север старик-ведьмак.