Согретый лишь луной,
я будто бы пустой,
тебя ведь нет со мной,
ты спишь в долине тёмных душ,
среди накатов с красных луж
гадаешь, где твой нежный муж.
Холодный на земле,
он тоже спит во тьме,
и лучше бы в огне,
как говорят, в огне страстей,
и в нём ты тень — и ты ничей:
игра рассветов и ночей.
Есть цель для всех зазноб
от первых влажных губ до метки угасания,
расщелин и окоп, —
найти удобный гроб;
да разве стоит этот жалкий мир страдания?
Мы все мертвы, и это лишь — непонимание…
Идёт вон, чья-то мать,
я не могу кричать
(и нечего сказать).
Вконец прокуренный мундштук,
сердец умильный зов до мук,
ты не хотела слышать стук...
Мой взор простёрт в луну,
я видеть не могу,
но если я усну,
то грош цена твоим слезам,
твоим мирам, хрустальным снам,
надежде, богу и словам...
Есть цель для всех зазноб
от первых влажных губ до метки угасания,
расщелин и окоп, —
найти удобный гроб;
да разве стоит этот жалкий мир страдания?
Мы все мертвы, и это лишь — непонимание...
Гончаров А.С.
2018