С О Н
Еще тьма не проглотила очертания леса, еще видны были вершины холмов на той близкой и одновременно недоступной стороне реки. Нам надо спешить! Очень надо и уже давно! Но твой взгляд… Твой, как бы уместный предлог; пособирать еще здесь ягоды на завтрак, остановил поспешность сборов. Хотя не в ягодах, конечно, дело, но в слух не скажешь обо всем об этом прямо… Мгновенья вместе, мгновения наедине, как ценятся они, когда недостижимы. Я тороплю тебя: «Быстрей, быстрей пойдем. Счас солнце скроется из виду». Душой же отговорки жду очередной: «Как мило, как здесь мило, Милый!»
Мы видим, как солнце медленно стремиться к смерти. Ему не привыкать; так было и вчера. Оно родиться завтра вновь обновленным и безгрешным, так говорит наш вождь, но нам с тобою умирать нельзя! А значит в отраженье глаз твоих я должен видеть не забавный, трогающий сердце блеск ПОСЛЕДНЕГО ЛУЧА, не потаенное желание, а гром тревоги, отчаянье и страх! Но что нам страх сегодня: к нему мы все привыкли. А вот стоять напротив в тишине, ласкать друг друга не руками – взглядом… Тогда-то понимаешь – вечное в душе, и смерть не кажется таким уж адом.
Последние минутки света истекли, мы нехотя бредем за ручку к дому. Хотя должны бежать быстрее ветра, кричать, чтоб выходили нас встречать. Селенье наше близко – до него рукой подать, так успокаивали мы себя, стремясь продлить минуты счастья. Хотя их леса вчера трое не вернулись…
Прыжок был точен, но я успел упасть. И только ребра, обтянутые рваной шерстью слегка задели по лицу. Но не голодная волчица, не ее коварный план, а твой крик – меня пугает. Ты беззащитна и слаба для обезумевшего зверя, он это чувствует, а не понимает. Еще бросок, еще прыжок и лапы в воздух зверя поднимают…
Ты говорила: «…Рядом дом». Ты говорила: «…Ягоды на завтрак». Я слушал не слова, а голос твой, а солнце медленно спускалось.
Я бросился наперерез! Удар силен и мы упали. Что сделать я хотел не знаю. Мы как-то глупо обнялись, переплелись… Звук челюстей у самого лица. Туда сую свою я руку. «На, кушай тварь, поешь мясца, оставь мою подругу!».
Нет боли, но и звуков сказочного леса больше нет! Волчице не перегрызть мне руку, другой держу я лапы. Но силы на исходе. Это Смерть? Уткнувшись носом в сваленную шерсть, вдыхая запах гнили, псины и мочи, я открываю рот, как можно шире – укус, но силы явно не равны.
Я сдался, я не выдержал борьбы. Рука свисает кровавой, рваной плетью. Так было бы, но рядом ты и продолжаем мы игру со смертью!
Вгрызаюсь я зубами глубже, сильней давлю и вдруг поток тепла… Струя ударила мне в горло, в тягучей , сладкой жидкости тону, но хватку ,жив пока, не отпущу. И вот я задыхаюсь пью, в глазах мутнеет, но глотаю. Кровь хлыщет по лицу, но не твоя, Моя Родная!
Обнявшись, мы лежали месяц, а может только полчаса. Но вот слабеют зверя лапы, но допиваю до конца.
Лежим в крови, ты тихо плачешь и вдруг движение в кустах… Видать к нам смерть опять пришла, не оставляя места счастью… Щенок, волчонок ищет мамку и к нам доверчиво идет. Подходит ближе, встает в лужу и вдруг… вдруг пьет! Пьет кровь родную и мою, все на ЗЕМЛЕ смешалось…
Не знаю, как меня дотащишь. Дом близок, уже виден дым. Щенку бежать за нами только в радость, ведь он теперь один, совсем один. Вот, выбившись из сил, кричишь… огни… бегут к нам люди…
Свежа повязка на руке, ты гладишь порванную щеку. Все заживет, поверь родная мне, останется лишь напоминанье вчерашнему уроку. Сегодня ж праздник, все собираются у главного костра. Меня поближе положили, чтоб согревалася рука. Волчонок наш (такой смешной) посажен в клетку! Такой вот норов теперь злой у нашего, у человека…
Вождь говорит уж полчаса. Все слушают, хотя видать устали. Вождя перебивать нельзя, но вдруг все громко закричали. Открыл глаза – ты рядом. А остальное ерунда! Ты рядом, добавлю сладкое «всегда»!
«Порвать», «За лапы привязать и дернуть», «Убить отродье зверя», «Он человечью кровь пил и нет ему спасенья!»
Как гром, перекрывая шум толпы, вождь осадил бунтующее племя. «Ответ мой «НЕТ», очнитесь братья! Он ведь щенок, совсем не пленник!»
«Да землю ел, пропитанную кровью, да родился волчонком, что с того! Порою вы, обузданные страстью, не далеко стоите от него! Сейчас вы жертву просите на праздник, а завтра оргию, вина? Какая люди в этом радость, раз похоронена душа? Вы перестали улыбаться, вы перестали верить и любить, хотите только наслаждаться, сегодня живность вот убить! О чем вы думаете днями? Я вам скажу – ПОЖРАТЬ, ПОЖРАТЬ! Пускай сестра иль брат уже не двигают ногами, вам лишь бы свой кусок не отдавать!»
«Уже не нужно радости прикосновений, не нужно рядом быть с любимым и ласкать, ведь если подпускаешь близко, то не до МГНОВЕНИЙ, близкий может больно покусать! Мы алчны, надменны и спесивы, хотим наживы и любой ценой, а долго ли мы будем живы, да и зачем с больной душой! Жить ради пищи – это глупо, бессмысленно, как в ветер дуть! Набив жратвой пустой желудок, нам сердца зов не обмануть! Внутри нас Мир, Вселенная и Космос, где миллионы звезд – то вспышки чувств, то отклики души! Рождение одной Сверхновой – вот смысл жизни и каждый ради него живи!»
«Однажды дан нам был хороший ведь урок, когда на свете жили миллиарды. И заниматься сексом было не порок, когда различные партнерши только рады. Копили деньги, все копили, все, Как вы сейчас зерно в сарае. И ради них, забыв о Вечном, о Душе, хитрили, предавали, врали. В домах был свет, тепло, вода. Нет, правда, так оно и было. Но только не было внутри тепла, и это нас тогда сгубило! Погоня за удобством продолжалась! Супруг иль дети лишь мешали жить! Сожительство повсюду поощрялось, смешно звучало слово «ПОЛЮБИТЬ»! »
«Пропало все в одно мгновенье; исчез весь свет, ушло тепло! В таком лишь только положенье открылась сущность, естество! Толпа голодных, бесконтрольных, а хуже – без души, людей насиловала и убивала себе подобных, не исключая и детей! »
«Так в чем урок той жизни предков? Зачем я мучаю тоской? А в том, что вот – волчонок тоже детка, наивный и совсем не злой! Убьем его? В чем смысл? Месть? Потеха? Что мы внутри себя тем самым ублажим? Не для того Бог создал человека, чтоб на алтарь страстям он брошен был!»
Вождь говорил еще недолго и голос у него заметно ослабел. Два года он уже не ходит, почти не видит, только говорит. Никто ему до селе не перечил, хотя желающих уже полно. Он нес свет жизни в нашем маленьком селенье, я часто думал, как мы без него?! Он запретил нам поедать друзей, убитых на охоте и отнимать у слабых пищу. И часто вспоминал Кого-то, Кто смотрит как бы сверху на всех нас. Чудак старик, что можно тут сказать. Сегодня он последний раз увидел звезды. Так и сказал: «Я ВИЖУ!», и затих. Его толкнули, он упал на землю, а в тишине волчонка громкий визг. Толпа уже пришла в движение, костер горит, а рядом тело… я догадался какое будет продолжение, я понял, как мы будем без него…
Но я еще живой, ты рядом! Прижмись ко мне, не отдавай, когда умру. Кому же повезло сильней: Волчице или нам с тобой в лесу? Прижмись ко мне! Я не еду, тебя ЛЮБЛЮ!!!