Скалы ручьем изрезанная осыпь,
Стекая вниз, Вселенную буря,
А надо мной назойливые осы
Согнать меня пытались с пустыря.
Видать гнездо их рядышком иль я сам,
Мешал творить им важные дела,
Шуршал ковыль и в ветхих рваных рясах
Полынь к себе презрением влекла.
Что вот смогла о камень упереться
И взмыть к верхам, подмяв всё под себя:
И твердь земли, и вычурность трапеций
Кустов ирги, их стеблями рубя.
Уйдёт всё в снег, и лишь полынь густая,
А цвет её стальной на пустыре,
Минуты, дни и месяцы листая,
Опорой будет нравственной горе.
С куста ладонью лист полынный, горький…
Полынь, чтоб дом топить, ломала мать,
Чтоб вспомнить тех, кто утреннюю зорьку,
Смог ощутить лишь, но не увидать.
Полынный дух, ты Память об ушедших,
Сгорело всё, лишь ты - Господний Крест,
Детьми, детей детишек обзаведшись,
Уж и за Грань запретную полез.
А там… Прильну к земле осенней телом,
Чтоб и тепло и горечь – всё в меня,
Чтоб всё во мне шумело и хрустело…
Полынь – Трава Печали, не сорняк.