Я в детстве жил в пятиэтажном доме. *)
Его, как фотографию в альбоме,
Я в памяти храню между страниц,
Покрытых вереницей дел и лиц.
А во дворе доверчиво маслины,
Облокотившись на забор старинный,
Свой мягкий источали аромат,
Как будто в бархат, одевали сад.
А в глубине двора, темны и глухи,
Акации теснились, как старухи,
И каждая, взяв облако своё,
Развешивала, будто бы бельё.
С цветком печальным рядом рос весёлый,
То здесь то там, и их мирили пчёлы.
Да в глубине зелёного угла,
Я верил, сказка жуткая жила.
Казался сад мне чьей-то жизнью длинной,
А двор был мира тихой половиной.
Второю половиной, полной зла,
Для нас запретной, улица была.
По мненью мам, там были только драки,
Прохожие, машины и собаки.
А мы?.. Нас здесь компания жила,
Готовых на великие дела.
(Однажды нас с трамвая даже сняли:
Мы воевать в Испанию бежали!..)
Потом пришла, как водится, война,
И рушились дома и времена…
…Я снова здесь. С визитом. Для порядка.
Уж лет прошло почти что три десятка,
И я с печалью горькой увидал,
Что вырос я, а двор дворишкой стал.
И этот садик, жмущийся к квартирам,
Как мог казаться мне огромным миром?
Нашёл друзей, стареющих мещан.
Да, вырос я, хоть и не великан.
22 июня 1969 г.
Ростов-на-Дону.
___________________
*) Из старых тетрадей. Ранее не публиковалось.
В этом доме Осавиахима (теперь ул. Чехова, 38/40) мы жили до войны. Это дом моего раннего детства. После освобождения Ростова 14 февраля 1943 года нашу трёхкомнатную квартиру захватил НКВДшник, так что даже мой отец-фронтовик, орденоносец, тяжело раненный в 1942 году, не мог её вернуть. Прокурор Гладилин, задрожал от страха, когда папа ему сказал, что его квартиру захватил НКВДшник. Вместо неё НКВД дал нам две комнаты в общей квартире с соседкой. Иногда мы навещали наш старый дом, который мы называли «тот дом», чтобы повидать друзей.