***

У него глаза — золотое пламя, жжётся больно, шрамы лишь оставляя, но себе не смею позволить страха. Я свой взгляд сумею не отвести.
Его руки льды оковали крепко, и никто не может касаться кожи — тело слабое дух переломит стойкий. Только я оставлю ту слабость в сердце, закую в замки, чтоб она померкла. Я руки холодной касаюсь нежно, и лицо не дрогнет от зубьев льда.
Все слова, что льются подобно мёду — дикий яд, смертельный людскому роду. Ему меч не нужен — так остро слово, но я всё же внемлю его словам.

У меня нет глаз — две пустые точки, он их выжег с яростью, с горькой болью. Руки лёд оплёл — обернулись смолью, а на сердце раны от острых слов.
Только он очнулся от тяжких снов и принять готов и любовь, и горе. Дикий мальчик сердце в своих ладонях преподносит мне, говоря: «Твоё».