I
Я влюблюсь в армянина, в еврея,
в Каспарова или Бандераса,
как Мелани Гриффит, как Кински,
вернувшаяся к арабу,
не в мужика-плебея,
скорее – в раба, с пантеровской
походочкой дикой киски,
готовой бежать, – в араба.
В араба влюблюсь, в араба.
II
Отрезан ведь Брюс, не Тони
Леунг, китаец божественный
(Брюс – не китаец, а Уиллис) –
не знала, что в прачечной танцы.
В моем прощальном альбоме
с Леунгом Джейн естественней,
с Леунгом Джейн немая.
И я немая с афганцем.
В афганца влюблюсь, в афганца.
III
И полотенце желтое,
и эта рубашка в желтую,
в желтую с белым клеточку,
и вполоборота взгляд
вылечат плоть исколоту,
вынянчат тонку веточку,
вытащат, вынут, выскребут,
выволокут назад.
IV
Из трусости стихов я не писала,
когда жила любовью – про любовь.
И дочь моя постфактум не узнала,
как я могла, с любовью, вновь и вновь.
И невоспетые уходят, обернувшись
вполоборота, с полотенцем в душ.
И никому не рассказать, рванувши
рубашечку, о солнцах наших душ.
апрель 1996