Лоснится утро, к стёклам льнёт роса,
течёт по ним до низа крестовины
облезлой рамы - краска, что кирза,
растресканные створки. Воздух винный,
как яблоко, подвялое слегка -
такой же запах - форточка открыта.
Куда запропастились облака -
мыслишка пожилого сибарита.
Hа ум приходит - Чехов, сукин сын,
привычно подмечает все детали...
Туманы не выходят из низин,
похоже, что немного подустали.
Октябрь, мой свет, какие времена -
о темпoра, о море, лежебока.
Расслаблена сердечная струна
осенним сплином тронутого Бога.
Так что уж нам, ленящимся полдня
с постели встать и кофе пить спросонья.
Потом курить, а чуть повременя,
болеть, согласно правилам сезона,
умыться, стёкла тряпкой протереть,
креститься на церквушку и зевая,
ворчать, что жизнь прошла, осталась треть,
а может меньше... Что душа живая
не верит больше телу - тело врёт,
что молодо и хочет приключений.
Но дело принимает оборот
совсем иной, и хочется печенья
и яблок с винным запахом в саду,
оттенков охры, кофе, да с корицей.
Скучающий октябрьский обалдуй,
когда б ещё успел наговориться
с деревьями, намокшими с утра,
с крестом в окне, струною слабой в сердце.
Неспешная осенняя пора,
желание забыться и согреться.
А чеховский печальный юморок,
висит в саду, листву перебирая.
И мысль одна - какая из дорог
уводит нас от дома и до рая.