Перевод с марийского Вилена Борисова
Отгремели, затихли в Берлине бои,
Отметалось жестокое пламя.
Над щербатостью мрачной последних руин
Реет весело Красное знамя.
Золотистые отсветы солнца лежат
Даже там, где угрюмый простенок...
Вдруг я слышу:
- Берите команду, сержант,
Конвоируйте тысячу пленных!
Вижу: люди в мундирах, но каждый обмяк -
Им теперь не до спеси и лоска,
Не узнать солдафонов, ретивых вояк,
Их, когда-то шагавших "нах остен!"
В сорок первом тут слышались крики: - Москву
На колени поставим пред нами!
Мостовые гудели в ритм их торжеству,
Зло топорщилось свастикой знамя.
Им мерещились Волга, Баку и Урал,
И поместья в бескрайних просторах,
И заводы, и фабрики, где б лютовал
Беспощадный и хищный их норов.
Чтоб не сбылся их наглый, заносчивый бред,
Мы четыре немыслимых года
Шли сквозь смерть и огонь,
А кого из нас нет -
Обелиски тому - от народа...
Помню я все дороги, всех наших ребят,
Что сражались в смертельной метели,
Чтобы люди, бросая в грядущее взгляд,
Мир победный увидеть сумели.
...Окна зданий берлинских. Нет стёкол в иных,
Но везде никнут белые флаги...
По осколкам стекла, пыль топча мостовых,
Друг за другом ступают вояки.
На панелях берлинцы в молчанье стоят.
Кто на битых посмотрит с почётом?
Во главе отделенья советских солдат
Их веду к Бранденбургским воротам.
Май Победы.
Так было.
А где-то порой
Кто-то пыжится, бредя войною...
Я хотел бы таким рассказать про конвой.
В сорок пятом.
В Берлине.
Весною.