В бою жестоком ранен,
Он кровью истекал.
Но вопреки природе,
Никак не умирал.
Ворчали санитары :
-"Чего его тащить,
Ведь по всему понятно,
Ему теперь не жить."
-"Несите к безнадёжным",
Хирург сказал, куря.
-"И на него не тратьте,
Бинты и вату зря."
В санбате трое суток,
Не жив не мёртв лежал.
Всё пить просил сестричек,
И все не умирал.
Хирург узнав об этом,
Был сильно удивлён.
-"На стол его тащите."
Со злостью молвил он.
Военный врач полсуток,
И резал и кромсал.
По матери ругался,
И дыры зашивал.
А кончив, руки моя,
Махоркою дымя.
Подумал вслух:-"умрёт он,
Но пусть, не у меня.
Его вы в тыл отправьте.
Что будет, быть тому.
Коль выживет в дороге,
Сам черт не брат ему."
Теперь трясясь в подводе,
Ухабами дорог,
Хрипел в бреду горячки,
А помереть не мог.
Был поезд санитарный,
И врач уже другой,
Его кромсал по новой,
Искусною рукой.
-"Как выжил ты не знаю,
По рытвинам дорог.
Теперь воюй за ступни,
Твоих разбитых ног.
Гангрену обнаружив,
Отрежу, тут же их.
И ты не обижайся,
Вас тысячи таких. "
Не обижался парень,
Зубами лишь скрипел.
С гнильем проклятым бился,
И боль свою терпел.
С успехом переменным,
В госпиталях лежал.
Каким не знаю чудом,
Но ступни удержал.
Смотрел его профессор,
Светило из светил.
Он тоже удивлялся,
И тоже говорил:
-"Уму не постижимо,
Как перестал ты гнить.
Не родился тот немец,
Чтобы тебя убить."
Летели дни за днями,
Все паренёк крепчал,
И как то с медсестрою,
Он танго станцевал.
Два с половиной года,
Прошло от дня того,
Когда немецкой миной,
Изранило его.
Комисовался в мае,
Десятого числа.
В победном сорок пятом,
Так кончилась война.
Всю жизнь потом заикой,
Контуженным хромал.
С тупой боролся болью.
И нет, не унывал.
Он прожил жизнь большую,
Его я старший внук.
До смерти не забыть мне,
Его могучих рук.
Меня кидал он в небо.
От счастья хохотал.
И радовался солнцу,
И что-то напевал.
Его я так запомнил,
Несломленный судьбой.
Седой, хромой, весёлый.
Мне самый дорогой.
Я понял, он вцепился,
Тогда за жизнь мою.
Себя из смерти выдрав,
В невиданном бою.