О том, что такое «Пасха» в свои тринадцать лет Лешка не имел никакого понятия. Гораздо больше ему нравилось, когда этот день называли «Светлое Христово Воскресенье». С самого первого раза, как услышал Лешка эти слова, представлялось ему что-то большое, светлое и спокойное. А еще в памяти ясно вставал образ мамы и запах ее рук. Как же здорово пахли эти большие теплые и родные руки. И пахли они печеным хлебом. С вечера мама ставила тесто, а утром всех будил волшебный аромат и тихо потрескивающая печка. Но два года назад мама умерла. С тех пор дома стало холодно.
Похороны Лешка помнил плохо. Все было как в бреду. Совсем маленькие брат с сестренкой молча сидели в углу. А он ходил из комнаты в комнату опираясь на стены. Точно боялся упасть. Ему хотелось подержаться за кого-то, но рядом никого не было. Тетка и отец суетились, накрывая стол. Бабушка тихо плакала в спальне. Самому Лешке плакать не хотелось, но на глаза время от времени наползала какая-то пелена. Сквозь нее он отрывками видел события, которые остались в памяти навсегда. Вот соседка молча встает из-за стола и уходит. А сосед оглядывается и прячет за пазуху большую бутылку. Вот отец что-то сказал брату и сестре и они в один голос заревели. А потом мягкая холодная кровать. Темно. Тихо.
Сегодня с самого утра во всю светило солнце. Ночью подморозило, но сейчас иней растаял, все на улице блестело и переливалось. Малыши проснулись, поели кашу и со смехом куда-то умчались. У Лешки же – забот полон рот. Даром, что в школу не идти, суббота. Пока отец на работе, скотину накорми, наколи дров, затопи печку, да ещё, ещё – пальцев не хватит, если сосчитать вздумаешь. Вот и провозился до обеда, сам не заметил как. У двери заскулил Филька. Но успокоился, когда услышал знакомые шаги Лешки. Он точно знал, сейчас дверь откроется, и перед ним поставят миску. Когда и как этот пес попал в их семью, никто не помнил. Но все его любили, хотя гавкал он отродясь только на наглых ворон, когда они крутились рядом, в надежде чего стянуть у зазевавшегося пса. Поставив миску, Лешка, было, присел рядом с ним на ступеньку. Вдруг на земле он увидел шелуху от лука.
- Завтра ж Пасха! – почти закричал он. Филька поднял одно ухо, но поняв, что миске никто не угрожает, опять начал лакать и причмокивать. А Лешка уже лез на чердак. Надо было набрать шелухи и покрасить яиц, чтобы завтра было с чем пойти к тетке, похристосоваться. Да знал он ещё один секрет. Соседские ребята предлагали ему все, что угодно. Только бы он научил их, как на скорлупе рисовать листики, зверушек да буквы писать. Закадычный друг Васька как-то сказал, что за тайну эту даже ножик перочинный отдаст Лешке. Но тот ни под каким предлогом не соглашался. А секрет-то был прост. Нарисует Лешка зайца на бумаге, прилепит её к скорлупе, а само яйцо аккуратно завяжет в тонкую тряпочку. Вот так и выходили чудесные узоры, на которые потом друзья налюбоваться не могли. Да так иной раз красиво получится, и чистить-то жалко!
Вот уже темно-красная вода весело булькает в кастрюльке, а Лешка дорисовывает последний листик. В это время в дом, как всегда шумные и смешные, ввалились младшие, Светка и Сережка. Они о чем-то переговаривались, не умолкая ни на секунду.
- Эй, малышня, - прикрикнул Лешка детям. К слову сказать, криков его никто никогда не боялся. Лешка никогда не поднимал руки на «своих младших». - Чего раскудахтались-то?! Из обрушившегося на него потока сбивчивых фраз парень понял только, что завтра, какой-то Сенька позвал ребят к себе домой на кулич, который испечет его мама. Он задумался. Не дело это. Малыши, конечно, хотят настоящего праздника. «Да и что это мы, хуже всех, что ли?!» - с досадой в голосе произнес Лешка, когда Светка и Сережка уже умчались в другую комнату. Он подошел к ним и сказал, что завтра и у них на столе будет стоять настоящий кулич. После этих слов парень еще долго не мог оторвать от своей шеи брата и сестру. Вечером малышей едва удалось уложить в кровать, а Лешка затеял тесто. В его памяти всплывали картины, как мама сеяла в кадку муку, сыпала соль, сахар, добавляла воду и разбивала несколько яиц. Естественно о дрожжах Лешка не имел никакого представления. И если кто-нибудь сказал ему, что тесто должно сначала «подойти», он спросил бы «куда»? И вот уже он склонился над столом и, напевая под нос какую-то песенку, живо сеял муку. Дело шло ловко и в сите практически ничего не оставалось. Повар был уверен, что из такой муки и кулич выйдет что надо. Замешивая тесто, Лешка потихоньку посмеивался, представляя, как удивятся отец и тетка. Как малыши будут прыгать вокруг стола от радости. И заранее чувствовал, что и к ним в дом идет настоящее Христово Воскресенье. Однако почти сразу Лешка понял, что с тестом что-то неладно. Вместо пышного кругляшка, который он видел на столе у матери, в кадке он нашел слипшийся, похожий на глину ком, который к тому же совершенно невозможно было отлепить от посуды. Несмотря ни на что, Лешка решил идти до конца. Он потратил немало сил, прежде, чем его произведение оказалось в печи. Казалось, победа близка. Но то, что через час парень поставил в форме на стол, больше напоминало кирпич. Впрочем, попробовать его на вкус было невозможно. Ножик в кулинарный шедевр не втыкался, а за зубы становилось просто страшно. От досады Лешка опустился на табуретку и молча без слез заплакал. Он привык плакать без всхлипывания и слез – боялся расстроить малышей…он всегда за них боялся. Не удалось справиться с куличом даже видавшему виды Фильке. Он пару раз попытался откусить от него. Но, видимо, поняв, что и зубы не те, и кормят сегодня не так вкусно, обиженно чихнул и лег на свое место. Лешка задумался. Ему казалось, что сейчас в комнату войдет мама, погладит его по волосам и все исправит. Но, когда он очнулся, все осталось на своих местах – обгрызенный со всех сторон Филькой кулич и пустая миска на столе. Вдруг в дверях появилась тетка. Лешке знал её, наверное, с первого дня своей жизни и ему никогда не удавалось понять, откуда у неё эта способность, появляться там, где людям нужна помощь.
-Крестник, чего расселся-то? О, да я гляжу ты кулич затеял… Лешка не дослушал её. Он сорвался с места, забежал в дом, сел за печку и чтобы не заплакать от досады, до крови закусил губу. Отдышавшись, он прижался к теплой стене и задремал. Мальчик не слышал, как в кухню улыбаясь прошла тетка, не почувствовал, как большие, сильные руки отца подняли и перенесли его в кровать. Во сне Лешка видел маму. Они шли по цветущему полю, которое казалось бесконечным. Лёшка успел рассказать ей всё: и как зимой Серёжка упал в прорубь, пытаясь поймать выпрыгнувшую из ведра рыбу, и как Светка впервые сама написала на обрывке газеты слово «мама», и про то, как им не хватает её теплых рук. Проснулся он уже под утро. А в доме, как когда-то, пахло хлебом – это тетка испекла кулич. На душе у Лешки было легко и тихо. Он вдруг понял, что мама никуда не уходила и всегда была рядом. Её глазами смотрел на мир Сережка. Светка её голосом напевала по утрам песни Аллы Пугачевой, а её сердце билось в его собственной груди. Он по привычке быстро встал, умылся и, оглянувшись вокруг, почувствовал: что бы ни случилось, мама всегда будет рядом. А это значит - всё будет хорошо.