I
Золотая пора сыплет листья, как искры, на плёс,
но вода в омутах до того холодна - не горит.
Лишь дорога гудит от тяжёлых копыт и колёс.
Этот ранен,
а этот убит.
Да минует нас чаша сия,
где кровавая пена,
чтоб земля непременно
возвратилась на круги своя.
Будет рожь колоситься на ней,
будем снова и жать, и пахать.
А пока что не выпрячь коней
и винтовок не снять.
По ямщицкому тракту летит обжигающий вал
не под звон бубенцов -
под тачаночный цокот свинца.
Для кого-то судьба.
Для кого-то начало начал.
Для кого-то начало конца.
Да минует нас чаша сия
с красной пеной над краем.
Мы земле помогаем
возвратиться на круги своя.
Будут пчёлы гудеть в тишине,
так, что слушать их станет невмочь.
А пока что весь день на коне
и в засаде всю ночь.
Кто мы есть?
Сколько нас?
Этот ранен, а этот убит.
Если снять часовых, то и вовсе не нужен пароль.
Под рубахой душа, словно свежая рана, болит:
где любовь и где вера - там боль.
Да минует нас чаша сия.
Листопад...
Листобой...
Листолёт...
Пусть земля, когда боль вся пройдёт,
возвратится на круги своя.
Будем снова полоть да косить,
да молиться в тиши,
потому что у нас на Руси
не прожить без души.
II
Увела со двора жеребца
лихоманка-дорога.
Сын во гневе пошёл на отца,
человек против Бога.
И деревни под красной горой
до поры замолчали,
зарастая седой лебедой,
все в печали.
Я коня в поводу
поведу, как судьбу,
и полынь-лебеду
по ветру развею,
ежели сумею...
ежели сумею...
сумею...
Наша правда ясна и проста.
Отстоим её смело!
Но друг дружку стрелять из винта -
не мужицкое дело.
Все пути и дороги во мгле.
Кони ржут в чистом поле,
где тоскует мужик по земле,
как по воле.
Я коня в поводу
сквозь огонь проведу,
а тоску и беду
по ветру развею,
ежели успею...
ежели успею...
успею...
Пробирает озноб до костей
от глотка из колодца.
Но пока наши бабы рожают детей,
русский род не прервётся.
Мы восстанем из праха не раз,
как из пепла и пыли.
Будут дети счастливее нас.
Лишь бы знали о нас без прикрас
и добром поминали бы нас
да Россию любили.
Я коня в поводу
сквозь года проведу,
всё преодолею...
ежели сумею...
Написаны ещё в советские времена для предполагавшегося,
но так и не снятого кинофильма по "Ямщицкой повести"
Владимира Крупина о 1918-м