Большие молитвы слетают с губ пулей, не успеваешь словить, прямо в висок
Любому уставшему богу, в которого кто-нибудь, да поверит.
Под ногами песчаные бури, в голове….нет, не так - в голове песок,
Все пляжи, истоптанные мусульманами и евреями.
Будто проходясь по коже любимой, шаг за шагом, плюсуешь – путь,
И хрустит, и ломается косточками дорога – ты терпи,
если так. если хочешь быть – не забудь кивнуть,
расставляя по полочкам ценники за масла, wbahs за отопление, ну и точное число пи.
Бросай ботинки, скидывай всё, оголяйся, до последней ненужной реплики,
И смотри на меня тонко-преданно, как незапятнанный Паспарту,
Я говорю, и ты говоришь – после чего мне в друзья набиваются антисептики,
Чтобы стереть эту смятую память и без того подуставшему рту.
На заношенных квадратах улиц, потрепанных, но живых, лают псы, укуси меня,
Поделись своею щенячьей радостью, мудростью мокрого носа,
И если до конца света самые умные напророчили ровно три дня -
Не проходи, подходи, дорогая, не кусаюсь /кусай/,не бойся.
В чайнике бурлит эхо воды /кто чаепития царь-поводырь/
как выходишь в лесной тайник и вовсю кричишь - а ты отзываешься,
В голове глухо-наглухо, тракторы не жужжат, не дырдыр – дыры дыр.
И хоть небо давно уж сродни потолку, в который легко упираешься/утыкаешься,
Большие молитвы слетают с губ пулей, даже у самого ярого стронцо,
От которых Бог подустал и еще не матерится, но уже хмурится.
И пусть в стране всегда будет такое жаркое солнце,
Чтоб дети могли улыбаться, а женщины ходить голыми, и я тогда – прищуриваться.