Можжевельник цветёт, и сбывает вода с каркаса
в алюминиевый бак. На бок свесившийся под ливнем
куст лежит на воде в шквале ссадин юлообразных,
перекрученной ветвью шершавого дна достигнув.
Дождь скребёт по замкам – ни хозяина, ни пожитков,
ни строительной пыли вокруг, ни следов налёта.
По облезлому брусу бежит, замедляясь, жидкость.
Молодой организм ниспадает к земле под гнётом.
Царствуй, верес, – кричу, дождь мою бередит подачу,
зацепляйся, дери маслянистую толь с сарая,
обвыкайся в окрестности, в староформатных дачах,
голубые ручьи по артериям простирая.
Царствуй, верес! Хоть здесь за версту, ни души, ни тела.
Ты меня не услышишь, не царская так как участь,
ты меня ни за что не послушаешь – ясно дело,
только в грязный бочок, откровенно обронишь сучья.
Далеко, далеко от любимых, гонимых, ближних,
от шумихи и треплющих выцветший ворот взглядов,
от примет возмужания, просто, от прежней жизни,
от нежданной любви, прокажённой и третьей к ряду,
существует острожек в периметре двух пригорков,
где, когда бы не дождь, можно праздновать самобытность,
где мне как-то жилось и ждалось одному подолгу,
и дорога сидящему в резких тонах открылась.
Царствуй, верес! За мной, за моей небольшой спиною,
за трухлявой доской распушились твои пенаты.
Царствуй, кесарь, подтрунивай, братец мой, надо мною,
над любовью самой и глупцами, что ей не рады.
Царствуй, властвуй, остраствуй, злорадствуй, кажись несносным,
будь собой, не стесняйся зазубрин, не прячь оскомин.
Благосклонный к тебе, не хочу твои видеть слёзы,
как не знал о них прежде, так будь же того достоин.
Царствуй, верес! Кричу же! Плачу же! Дождь, дождь, кончайся.
Я сержусь, я стыжусь за себя. Разделяй и властвуй.
Я любил, но посмел, но сумел отказать ей в счастье.
Наливается куст, и сбывает вода с каркаса.
2017-2018