Воскликнул как-то странно, необычно,
Как чужд мне показался этот крик!
Не друга голос будто бы привычный,
А полный жадности какой-то сиплый рык.
И что-то в кулаке рука сжимала,
Чего-то обнаружил он в песке.
И пламя странное в глазах его сияло.
"А ну-ка, что там у тебя в руке?"
Ну что же он молчит, не отвечает?
Не в силах руку, кажется, разжать?
С усилием кулак он разжимает,
Отважился находку показать.
И сам молчу, не знаю, что сказать я.
Растерянно дрожит его рука.
В ней самородок, Жёлтое Проклятье,
Величиною с майского жука.
И налетела будто злая вьюга,
Дохнула в сердце холодом она.
Как будто встала, отделив от друга,
Передо мной недобрая стена.
Не зарился на эту я крупинку,
И дележа добычи не хотел.
Но в голубых глазах его я льдинку
Вдруг злого отчужденья разглядел.
Боится, что потребую я доли...
Откуда выполз этот мерзкий страх?
И знак мучительной, сдавившей душу боли
Должно быть, виден был в моих глазах.
Бессильна дружба против этой страсти?
Доверия ко мне у друга нет?
В металла жёлтого теперь он власти,
От блеска золота тускнеет белый свет...
Взглянув в глаза мне, вдруг он встрепенулся,
В душе моей смятенье разглядел.
И, улыбнувшись мне, он размахнулся,
И в речку самородок полетел!
И сгинули из душ обеих муки,
Стены, меж нами вставшей, больше нет.
И встретились в пожатье крепком руки,
Рассеялся Напасти Жёлтой бред!