Она появилась словно из ниоткуда. Сначала Стас увидел какое-то неясное светлое пятно, которое словно бы постепенено проявлялось перед его взором. Вот возникла левая, опущенная вниз, рука, затем - верхняя часть тела, шея и голова, покрытая капюшоном цвета абсолютной белизны, и только спустя пару мгновений, как в замедленной съемке, определились нижние части женщины и правая рука. И да... она была одета во всё белое - идеально белое. "Наверное, это южный вариант одежды", - только успел подумать он. Даже древко, зажатое в правой руке женщины, было поразительно белым. И только... только полотно косы было чёрным, резко контрастируя и с абсолютной белизной одеяния, и с жёлтым грунтом каменистого склона горы, служащей фоном.
- Ну, вот и всё, - подумал Стас...
Пятью минутами ранее.
Вставляя последний рожок в АКМ, Стас ещё слышал отдалённые крики пацанов и стрекот их автоматов, а надрывный голос радиста Сергея Миронова ещё долетал до него отдельными фразами: "Резеда... Резеда... я - Алгебра... ведём бой... квадрате... Резеда... Резеда.... Я - Алгебра...", после чего раздался взрыв. Его бросило на несколько метров вправо, вокруг закружили тучи жёлтого песка и камней... а затем всё стихло.
Первое, что он услышал в наступившей вдруг неестественно чуткой тишине - это стук собственного сердца. "Тук-тук, тук-тук, тук-тук". Шорох. Звук камня, ударяющегося о другой. Шаги. Неясное бормотание. Как будто не по-русски. Снова шаги. Опять чья-то непонятная речь. Выстрел. Ещё один. И - смех. Злой. Надрывный. Хриплый. Лязг затворов, снова выстрелы. И снова - смех.
Добивают. "Автомат... где автомат?" - стучало в висках в такт ударам сердца. Стас попытался пошарить руками вокруг - и вдруг его тело и ноги отозвались резкой, сильной болью. Лёжа на правом боку, он попытался посмотреть туда, где должны быть его ноги. Камень. Огромный валун прижал обе ноги к грунту, едва не раздавив их. Повезло - он упал в небольшую проёмину между трёх огромных камней. Не повезло - выбраться отсюда не представлялось возможным; любое его движение вызовет неподдельный интерес "бородачей"... Стас попробовал дотянуться левой рукой до правого нарукавного кармана "горки" - горного костюма: получилось, и в его руке оказались два шприц-тюбика промедола. Зубами сорвав бесцветные колпачки, Стас поочерёдно вколол содержимое в левое, свободное бедро, не приваленное валуном. Через время боль начнёт стихать... и можно попробовать...
... попробовать что?
Голоса и шаги становились всё ближе и оттого отчётливее. Ноги перестали болеть, но вытащить их из-под камня не получалось - слишком большим тот оказался. Вдруг на левую щеку Стаса посыпался песок; сначала инстинктивно зажмурившись, он снова открыл глаза и посмотрел вверх: метрах в десяти вверх по крутому склону стоял "бармалей" с автоматом и глазел прямо на Стаса. Видимо, заметив движение, он что-то резко крикнул кому-то невидимому. Тот - невидимый - что-то ответил, и бородач хрипло засмеялся, а затем чётко, хоть и с акцентом, громко произнёс:
- Сдавайся, шурави. Резать больно не будем.
Страх подступил к самому горлу Стаса, впиваясь своими острыми, шипастыми лапами в каждую клеточку тела. Где-то сзади, чуть в отдалении, послышались неторопливые шаги и бормотание. Шли явно несколько человек, о чём-то разговаривая. Затем шаги прекратились, чётче зазвучали голоса: один явно о чём-то спрашивал, бросая вопросы коротко и отрывисто; второй же более выразительно и продолжительно отвечал первому. Максимально откинув голову к спине и скосив глаза на лоб, Стас увидел группу из четырёх афганцев, трое из которых были одеты в традиционные свои наряды, а четвёртый... Четвёртый был одет в серый аккуратный костюм. В его руках была камера, и он явно снимал происходящее. Сначала камера была направлена на троих "духов", потом плавно переместилась в сторону Стаса, и он увидел чёрный блеск линзы объектива, нацеленного прямо на него. Снимающий произнёс что-то короткое, и трое его соратников победно вскинули руки вверх с криком: "Аллах акбар!" Снова зашуршали под шагами камни и песок...
Стаса бил озноб. Лоб покрылся холодной испариной, тонкие ручейки пота бежали вниз по спине. Правая рука, прижатая телом к грунту, нащупала где-то в районе живота продолговатую окружность гранаты. Медленно, чтобы не привлекать внимания "духов", Стас поднёс гранату к лицу, уцепился зубами в кольцо, резко мотнул головой, сорвал его и выплюнул. Теперь стоит разжать руку - раздастся взрыв.
"Духи" подошли почти вплотную. "Цивильный" всё также снимал, двое же из остальных попытались оттолкнуть камень с ног Стаса. И в тот момент, когда камень сдвинулся с места, Стас резко поднял левую руку над своим телом и разжал кулак...
###
- Ну, вот и всё, - подумал Стас.
Перед его взором в считанные мгновения пронеслась вся его короткая восемнадцатилетняя жизнь. Лица родных и близких людей сменялись жизненными эпизодами, иногда повторяясь в каком-то сюрреалистичном порядке. Вот он, торжественный и аккуратно стриженный, пишет заявление в институт; вот мама на кухонном столе раскатывает скалкой тесто для домашних пельменей; вот младший брат с бабушкой и дедом на даче; а вот и сам Стас, ещё совсем крошечный, позирует с огромной книжкой "Высшая математика"... любимая девушка Аня и ее родители; друзья по даче и одноклассники... и вдруг...
... Время как будто замерло. Стас увидел словно со стороны собственную руку, поднятую над собственным телом, а на ладони - большой, яркий, разноцветный огненный шар, от которого в разные стороны разлетаются металлические осколки гранаты. Сейчас они словно зависли в пространстве, отлетев от своего источника сантиметров на семьдесят. Несколько осколков застыли буквально в паре миллиметров от тела Стаса, какие-то из них даже надорвали ткань "горки"; два же осколка расположились в непосредственной близости от его лица.
Она появилась словно из ниоткуда.
- Как тебя зовут? - спросила Смерть.
- Стас... Станислав, - поправился он.
- Не хочется умирать, да? - голос Смерти был спокойным и отчуждённым. Как будто сами горы - величественные и несокрушимые - разговаривали с ним.
- Не хочется...
- Наверное, придётся, - вздохнула Смерть. - Но... видишь ли... тогда я должна забрать и этих пятерых вместе с тобой. Четверо тут, один - сверху. Ты же этого хотел, правда?
- Да, - твёрдо произнёс Стас, при этом почувствовав, как на глаза пытаются навернуться слёзы.
- Не старайся, заплакать не получится. Для тебя сейчас время остановилось, - сказала Смерть. - Я это называю "Черта". Это тот момент, когда я обдумываю, достоин ли живой перехода в Страну Мертвых.
- Почему ты в белом? - вдруг невпопад спросил Стас.
- Чёрный - цвет торжественный. В чёрном я прихожу за теми, кто расстаётся с жизнью при нормальных обстоятельствах: за стариками, отжившими свой век, за смертельно больными, за несчастными, попавшими в аварии и так далее. Белый же цвет уготован самоубийцам и таким дуракам, как ты и твои друзья, например.
- Ясно... - сказал Стас и вдруг почувствовал, что больше не испытывает ни страха, ни боли. - Что же ты медлишь, Смерть? Забирай меня. И этих... тоже не забудь прихватить.
- Я ещё не решила, достоин ли ты смерти.
- Почему?
- Понимаешь... вчера эти люди... ну, вот эти, что стоят сейчас вокруг нас с тобой с полными ужаса глазами... Так вот. Вчера они пытали одного из ваших, шурави... долго пытали. Мучили. Они выкололи ему глаза. Отрубили сначала пальцы, затем - кисти рук. Я пришла сразу после пальцев. Так он просил. Но они не отдавали его мне. Они убивали его слишком медленно и слишком мучительно. Они вскрыли его живот и кололи внутренние органы ножами. Они срезали пласты кожи с его тела и бросали их собакам, а на раны сыпали соль и порох. Затем порох поджигали. Я устала ждать и мне пришлось сменить белое одеяние на чёрное. Поэтому я зла на них. К тебе же у меня нет злости. Как нет злости и к твоим мертвым товарищам. Просто они не оставили мне шансов. Слишком быстро перешли "Черту". Ты - оставил. Так что дай мне подумать. Расскажи о себе...
Стас рассказывал о себе. Смерть думала. Рассказ получился так себе, сумбурный и лишенный какой бы то ни было хронологии. Рассказчик слишком отвлекался на мысли о Смерти. Он уже и сам не знал, хотел ли он жить, хотел ли он умереть. Когда Стас перешёл в повествовании ко дням близким, Смерть внезапно вскинула правую руку с косой, прокричала какое-то заклинание, и воздух вокруг Стаса вдруг превратился в некое подобие то ли густого киселя, то ли полупрозрачного пластика. Где-то вдалеке раздался громкий хлопок, послышались какие-то вопли, а ладонь его левой руки вдруг засаднила, словно от ожога... Секунды спустя пелена вокруг него рассеялась, и Стас вдруг отчётливо услышал рокот приближающихся "вертушек". Приподнявшись на правом локте, он увидел валяющиеся тела "духов", вытащил из кармана разгрузки сигнальный пистолет и выпустил вверх ракету...