Рассвет. Ещё не взведены курки,
И зимний лес в немом оцепененье.
И секунданты, взглядами жестки,
Надеются пока на примиренье.
И пусть бы так! Прервал свой труд поэт:
Не кончен стих и в доме мглы завеса…
Решим взор Пушкина, в нём чести свет!
Безмерно чужд холодный взгляд Дантеса.
Так всё ж дуэль, иного не дано?
Презрел опасность смуглолицый гений.
О, сколько свыше, светоч, суждено
Тебе прожить здесь в творческом горенье?!
Отмечен Богом – высшая печать
Поэта масс лежит на нём с рожденья.
Как много нужно миру передать,
Чтоб жечь сердца и в новых поколеньях.
Твори поэт, чаруй красою строк!
Ты Божье оправдай предназначенье…
Но сложен мир, готов уж злобный рок
Свой нанести удар – без промедленья.
Жизнь на его поставлена весах.
Вот грянул выстрел считанных мгновений!
И меркнет свет у Пушкина в глазах,
Предчувствует свою кончину гений…
Нет! Не познать ему конца пути –
Иным в веках неведомо забвенье.
Он жив, поэт, – с волнением в груди,
С бессмертной правдой каждого творенья!
Певец реалий времени того,
Но большей сути в строках отраженье.
Всё жжёт глагол поэзии его,
Хранят столетья Пушкина значенье.
Его наследье сразу не объять.
И всё же мысль пронзит вдруг в сожаленье:
Как много мог ещё он написать
В неповторимо светлых озареньях!