На столе накрыт уже обед:
Блюдо первое, а рядом с ним второе,
Булка, чёрный, белый вкусный хлеб,
На десерт пирожное витое.
«Кушай, внученька родная, наедайся, -
Бабушка с заботой говорит -
Кушай с хлебом и на стуле не кривляйся».
Ну, а внучка недовольно ей бубнит:
«Суп не буду, хлеб не надо тоже.
Я пирожное с конфетами поем,
А ещё попью я чаю, может,
И попробую твой очень вкусный джем».
Те слова её, как клоп кровососущий,
Впились так, что боли не унять.
Со слезою, по щеке текущей,
Стала бабушка о детстве вспоминать.
Как она ещё четвероклашкой
Вдруг услышала, что грянула война,
И от ужаса забегали мурашки…
Жизнь была уже изменена.
Всё в деревне быстро опустело.
Большинство мужчин ушло на фронт,
А она со всеми вдаль смотрела,
Провожала их за горизонт.
Было трудно. И, забросив школу,
С взрослыми трудилась наравне.
Одолела мысли детские крамола,
Беззаботность в плен сдалась войне.
Голодали все… Взамен конфетам
Пили чай со свёколкой сухой.
В Новый год на радость малым детям
Хлеба чёрного дарили только скрой.
Вот зима. Сбирает мама в город,
В руки ей бидончик с молоком.
Двадцать восемь вёрст идти ей в холод,
Чтоб с продажи хлеб купив потом,
Ночь поспав, домой держа дорогу,
Снова снег на тракте полосить,
А внутри тепло с того, что смогут
Хлебушка родимые вкусить.
Годы шли. И вот уже в колхозе
Стала фермою она руководить.
Ну, а внученька, смахнувши слёзы,
Просит бабушку за дурь свою простить.
Помни каждый, как в войну казалась
Крошка хлеба, как последний грош,
Как от вкуса её в теле начиналась
Так приятно оцепляющая дрожь!