В раннем предутреннем тумане,
Женщина, едва открылись веки,
ПоднЯтыми, как лебеди руками,
Встречает утро, слившись с ним в рассвете.
Улыбка, бледные не крашенные губы,
Потягиваний рыки, в грации кошачьей,
Ленивые движения, мИлы и не грубы,
Копна взлохмаченных волос,
И тайны ночи, в танце новобрачных.
Она свежа невинностью девичьей,
Под солнца ласкового, первыми лучами,
Сооблазнительна, волнующа в пределах неприличья,
С торчащими воинственно сосками,
В волнующих движеньях чистой дрожи,
В дымке мягкой, новорожденного дня,
С нежной, чуткой, подрагивавшей кожей,
С остатками волнений от чар ушедших сна.
Затем же пёрышки так вожделенно чистит,
И зубок блеск подводит к жемчугам,
И всё с движениями и грациею рыси,
С желанием поспать и не ложиться пополам.
Затем спокойно зеркалу внимает,
Не просто, как художник, как собственняй Создатель,
Что-то подчищает, что-то удлиняет,
Подвергает себя пыткам, как мазохист-мечтатель.
И по канонам истин, в попытках нарядится,
Чтоб на Олимп не фурией взлететь,
Успев и удивиться, успев от злости взвиться,
Поняв, что всё хреново и нечего надеть,
Она выходит из дому, в меру элегантной,
В меру сексуальной, в меру деловой,
Взбалмошной,немножко импозантной,
Но с видом победителя-"Все мужики-отстой."
Часам к семи-метаморфоза, улыбка, поднятый бокал,
И к вечеру едва заметно приглашенье,
И опыт вековой начала всех начал,
И умирающего дня, печальное свеченье.
Вновь вечером, она совсем иная,
Уносит шелк, щекочущего блюза
Помаду сцеловать покорно позволяет,
Оставив за порогом, тень дневного груза
Подрагивает тело, разбудив инстинкты,
Податливость и мягкость, в прикосновеньях рук,
А дальше непроглядные, сплошные лабиринты,
И необузданный и громкий, сердечных ритмов стук.
А утром снова потянувшись,
Она обнимет руками тишину,
Лицом в плечо любимое уткнувшись:
"Налей скорей мне кофе, а то сейчас усну..."
Бондарь Сергей